20.02.2012 в 12:05
Пишет rony-robber:Sherlock BBC: Танец на пустоши
Фендом: Sherlock BBC
Автор: rony-robber
Бета: наличие отсутствия
Название: «Танец на пустоши»
Дисклеймер: первоисточник – сэру Артуру Конан Дойлу, сериал – Моффату и Гэтиссу, фан – мне.
Персонажи: основные – Джон Уотсон, Грегори Лестрейд; мелькают в кадре – Андерсон, Донован, миссис Хадсон; за кадром – Майкрофт; над всем незримым духом реет Шерлок Холмс.
Жанр: детектив, приключения
Рейтинг: PG (за отчёты криминалистов)
Размер: мини (пока ~ 7700 слов)
Статус: в процессе
...Завязка: весна 2013 года, в прессе активно обсуждается убийство молодого финансиста Рональда Адэра и самоубийство его супруги Илси Адэр. Хирург клиники Лондон Бридж Хоспитал доктор Джон Уотсон и инспектор Нью Скотленд-Ярда Грегори Лестрейд предполагают, что это не банальная семейная ссора, закончившаяся трагедией, а нечто несравнимо более загадочное и, возможно, опасное. Поэтому они принимаются за собственное расследование в лучших традициях покойного Шерлока Холмса.
Примечания от автора:
1. Мне просто стало интересно, каким бы мог быть сюжет первого эпизода третьего сезона. Считайте это своеобразной игрой в сценариста)
2. Слэша нет, и не будет. Вообще. Никогда. В моём мире пони и бабочек, есть только настоящая мужская дружба и приключения.
3. Все упомянутые в тексте адреса, названия, модели оборудования и оружия существуют в реальности и проверены с помощью интернета (God Save the Google!).
Благодарность:
— Murasaki Ayame – за поддержку и понимание;
— at0m$k – за консультации по оружию.
0000
Шорох шин, автомобильные гудки, редкие свистки полисменов да весёлая мелодия из телефона какой-то безлико-пёстрой девушки, бегущей чуть быстрее полусонной утренней толпы, – привычная пьеса для Лондона с оркестром, приветствующая человека, вынырнувшего из Трубы на станции Лондон Бридж.
Доктор Джон Уотсон спешил на работу, чтобы заступить на дневное дежурство. Спешил, но не торопился. Дорогу в госпиталь Лондон Бридж (1), в котором он вот уже год работал в отделении травматологии, бывший полевой хирург изучил досконально.
Встать в 6:30, умыться, побриться, «доброе утро, дорогая», лёгкий завтрак, одеться, «не задерживайся вечером», взять зонт, «хорошо». Щелчок замка, семь минут до станции, подземка, двадцать пять минут гулкого полёта по Северной линии, рывком аквалангиста вынырнуть в городскую суету. Тротуар, дверь, работа.
- Доброе утро, доктор Уотсон! - приветствуют его в регистратуре.
- Доброе утро, миссис Фонтейн.
Заведующий отделением не нарадуется на нового работника. Ещё бы – стальная выдержка, дисциплинированность, уверенная рука – весь набор характеристик, позволяющий выжить в боевых условиях. Доктор Уотсон всегда безупречно вежлив, приветлив, но сдержан. Говорит он мало, а улыбается часто. Правда эта улыбка почему-то совсем не отражается во взгляде. Впрочем, это не касается тех случаев, когда в его кабинет с вывихами, ушибами или переломами попадают дети. В такие моменты Джон Уотсон смягчается и улыбается им очень искренне и ободряюще.
С момента смерти Шерлока Холмса прошло двадцать месяцев. Весна 2013 года выдалась на редкость дождливой, поэтому Джон Уотсон почти каждый день берет с собой зонт. Семь минут до метро и пять минут после он идёт под зонтом и разрешает себе вспоминать прошлое.
Шерлок Холмс – это то, что с ним произошло. Это прошлое. Прошедшее завёршенное время. Past Perfect Tense. Доктор с усмешкой позволяет себе неловкий мысленный каламбур – да, то время было Perfect. Но, к сожалению, оно окончательно и бесповоротно Past.
Год назад, приблизительно тогда же, когда, скрепя сердце, он обратился к Майкрофту за помощью в восстановлении лицензии хирурга, он встретил Мэри.
Мэри – приятная женщина чуть за тридцать. Ровно настолько «чуть», чтобы хотеть стабильных отношений, но при этом не виснуть на каждом встречном холостяке. Джон Уотсон предложил стабильность, а Мэри Морстен ответила на это теплом, ненавязчивой лаской, утренней кружкой чая на столе и массажем иногда ноющей правой ноги.
Однажды – всего однажды – после того самого июньского дня 2011 года Джон заходил к своему психоаналитику. Элла уже тогда предположила, что боль в ноге, раз уж она имеет психосоматическое свойство, вполне может вернуться. Джон Уотсон, в свою очередь, полагал, что это не касается никого, даже психоаналитика. Поэтому отказался от дальнейших посещений этой милой женщины…
День идёт своим чередом вместе с чередой пациентов. Джон Уотсон – хороший доктор. Очень хороший, как он сам когда-то подтвердил. Теперь его труд оплачивается как следует – зарплата врача способна держать на плаву несравнимо лучше военной пенсии (2). Вот сегодня, например, он позволит себе расслабиться в приличном месте. В конце рабочего дня, проведя операцию на шейке бедра одной пожилой леди, он, уставший, но удовлетворённый, снова спустится в метро и спустя полчаса выйдет на Бродвее, чтобы встретиться с одним вечно запыхавшимся и слегка помятым детективом-инспектором.
У Джона с Лестрейдом за прошедшее время уже сформировался определённый ритуал. Раз в две недели, когда у инспектора намечался очередной выходной (хотя многие лондонские преступники преступно не считались с тем, что полицейским тоже иногда нужен отдых), они встречались в одном из уютных пабов где-нибудь на Оксфорд или Нортумберленд стрит и ужинали в обществе нескольких пинт эля. Впрочем, доктор Уотсон порой воздавал должное и скотчу.
Джон заезжает и к миссис Хадсон. Регулярно, но редко. В лучшем случае, раз в месяц. Домовладелица, она же «я вам не домработница» встречает его с неизменным радушием. Поит чаем, угощает печеньем и по старой памяти жалуется на боли в бедре.
- Миссис Хадсон, у нас в госпитале прекрасные неврологи. Давайте, я запишу вас на приём?
- Что ты, мой дорогой, я не хочу причинять тебе хлопоты!
Джон никогда не настаивает.
Между ними с того самого июня тенью пролегла неловкость. Словно они видели что-то неподобающее друг в друге. Что-то, что хотелось скрыть даже от самых близких людей. Он – её грусть. Она – его мрачную замкнутость.
Именно поэтому доктор Уотсон задерживается в гостях не более часа. И никогда не поднимается на второй этаж, в их старую квартиру. «В другой раз» – обещает он себе. Но в следующий свой визит он опять ограничивается только чаепитием в уютной столовой миссис Хадсон…
Шло время и глупое желание – забыть и оградиться от всего – постепенно начало выветриваться. Джону было стыдно перед самим собой, поэтому он старался не подавать вида, что что-то изменилось. Он просто перестал пропускать статьи в разделе криминальной хроники в «Гардиан». Просто стал не с вежливым безразличием, а со скрытым интересом слушать рассказы уставшего Лестрейда. Просто стал читать не только медицинские сайты.
Он как будто снова вернулся с войны. Из своего личного внутреннего Афганистана.
Просто однажды Джон Уотсон снова стал самим собой.
0101
Город оживал. Точнее, просыпался от дневной дрёмы для ночной пятничной жизни. Столики в пабе заполнялись по большей части молодёжью и клерками, которые наконец-то на два дня освободились из офисов – многоклеточных организмов, разделённых мембранами перегородок.
Доктор Уотсон находил забавным это суетливое нетерпение, и всей кожей ощущал, что в пятницу вечером жизнь действительно начинает бить ключом.
- Привет, Джон! - к столику подошёл запыхавшийся Лестрейд и плюхнулся на скамью. - Извини, опоздал. Еле вырвался! Шеф вконец озверел с отчётами.
- Никак не угомонится?
- Ты же знаешь, я теперь у него на особом счету, - Лестрейд невесело усмехнулся и тут же припал к принесённому официанткой портеру с такой жадностью, словно у него неделю во рту ни капли не было.
Действительно, после громкой истории с разоблачением Шерлока и без того неспокойная работа детектива-инспектора стала ещё более нервной. Шеф Нью Скотланд-Ярда теперь не упускал возможности лишний раз отыграться на человеке, покрывавшем лже-гения. «Это всё ты виноват, - порой шутил Грег. - Не я ж ему нос сломал. Хотя, честно говоря, руки иногда прямо чешутся».
- Что на этот раз?
- О, очередная головная боль. Ты газеты что ли не читаешь? А, извини.
Грег ещё не привык к тому, что Джон Уотсон начал опять проявлять интерес к жизни по ту сторону закона.
- Читаю, - Джон спокойно отрезал кусок бифштекса, - это про Адэра?
- Про него самого. Громкое, кстати, дельце.
- Не поделишься?
- Ну ты же знаешь, тайна следствия и всё такое.
- Да брось.
Лестрейд откинулся на спинку скамьи, заказал официантке ростбиф и ещё пинту пива, и улыбнулся:
- Почему бы и нет.
Под аккомпанемент рассказа Грега Джон вспоминал то, что успел прочитать про это громкое убийство в сегодняшней газете, и обстоятельно складывал в мыслях картину преступления.
Сэр Рональд Адэр – талантливый финансист, член палаты лордов и страстный любитель гольфа – 30 марта 2013 года был обнаружен мёртвым в своём доме по Баглис-лэйн, что в Фулэме (3).
В пять часов пополудни он вернулся домой из гольф-клуба и в пять сорок пять должен был встретиться за ужином со своим секретарём. Секретарь, явившийся по приглашению в половину шестого, был вынужден больше четверти часа провести под дверью – на его настойчивые звонки так никто и не ответил. Не дозвонившись Адэру и по телефону, а также отчаявшись достучаться в дверь, он вызвал полицию.
Прибывший наряд обнаружил, что дом пуст, а дверь расположенного на первом этаже кабинета закрыта изнутри. Взломав дверь, они нашли внутри два тела. Одним из них был, собственно, несчастный сэр Рональд с аккуратным пулевым отверстием точно в центре затылка. Второй жертвой оказалась его жена Илси Адэр, у которой в качестве разнообразия был продырявлен висок.
При беглом осмотре в руке женщины обнаружился пистолет, а на ковре, залитом кровью из двух простреленных голов, были найдены две гильзы. Обе от Глока 26, который Илси крепко сжимала в руке. Также в кабинете обнаружился распахнутый настежь сейф, где хранились бумаги и незначительная сумма денег. На столе же лежала пара фотографий, на которых была запечатлена Илси вместе с каким-то мужчиной, а также копия брачного контракта, открытая как раз на странице с описанием последствий супружеской неверности.
К моменту приезда полиции Илси ещё дышала, поэтому её спешно отправили в больницу, где она в данный момент находилась одновременно в двух состояниях – в коме и под арестом.
- Вот так сразу, и под арест?
Джон салютовал Лестрейду бокалом скотча и сделал хороший глоток.
- Ага, - инспектор пригубил третью пинту и насмешливо посмотрел на доктора. – Сам посуди, дело ясное. Газетчики уже всё описали: судя по наличию фотографий, Илси Адэр изменила своему мужу, тот пригрозил подать на развод и, на основании условий брачного контракта, выставить её на улицу без гроша в кармане. И куда ей податься? Обратно в Америку, Макдональдсы обслуживать? Вот она и решила пристрелить мужа, чтобы забрать его деньги и спокойно исчезнуть. А потом вдруг раскаялась в содеянном – как-никак два года душа в душу прожили – и пустила себе пулю в висок.
Джон промокнул рот салфеткой и отложил в сторону вилку.
- Это официальная версия?
- Угу.
- Бред, - решительно произнёс Уотсон. - Совершеннейший бред. Почему ваши эксперты не хотят подумать?
Лестрейд прищурился на него поверх кромки стакана:
- Ты говоришь как он.
Взгляд Джона остался безучастным, лишь обозначились желваки на скулах.
- Я – не он. Но даже мне это очевидно.
Уотсон вспомнил статью в «Гардиан», которую читал буквально с утра, и перед его мысленным взором предстали портреты Рональда и Илси Адэр. Он – типичный англосакс. Светлокожий, сероглазый, с узким носом и выступающим угловатым подбородком. Она могла похвастаться внешностью старлетки Голливуда, которой, собственно, и являлась до тех пор, пока не перебралась в Великобританию. Тёмно-русая блондинка с большими глазами, пухлыми губами и хорошим третьим размером в декольте вечернего платья, в котором она была запечатлена на фото.
- Не может любящая жена ни с того, ни с сего изменить, убить мужа, а потом застрелиться сама.
- Тебе ли не знать, что и под каким соусом могут подать газетчики. Их брак вполне мог быть не счастливым.
- Но он был,- уверенно сказал Джон, а потом задумчиво добавил, - по крайней мере, он таким казался.
Лестрейд вопросительно приподнял бровь.
- В «Гардиан» была их фотография с какой-то вечеринки. Фото было сделано издалека – они не позировали и не играли на публику, но при этом держались за руки и обнимались как какая-нибудь парочка тинейджеров в Гайд-парке, - Джон откинулся спинку скамьи и посмотрел на Лестрейда. - Что было изображено на фотографиях, которые вы нашли в кабинете?
- Илси Адэр и какой-то мужчина латиноамериканской внешности в тёмных очках в одном из отделов Хэрродс (4).
- И всё?
- Всё, - Лестрейд вздохнул.
- Бог мой, Грегори, ты можешь себе представить, сколько людей всевозможных национальностей каждый день встречаются в Хэрродсе!
Инспектор взъерошил волосы и вдруг сорвался:
- Джон, я тоже не идиот! Я говорил это и Андерсону, и Диммоку. Я говорил, что не понимаю мотивов женщины, которая убила мужа затем, чтобы забрать деньги, и тут же, даже не взяв в руки чековой книжки, убившая себя. Это нелогично! Я говорил, что нужно подождать результатов баллистической экспертизы, и что нужно проверить счета. Я говорил, что нужно обратить внимание на тот клочок бумаги, который лежал рядом с ней!..
- Предсмертная записка?
Лестрейд резко выдохнул, точно пробежал стометровку, и снова припал к стакану.
- Да нет – просто какие-то каракули на листке из блокнота. Типа человечков. Ну, знаешь, такие штуки люди бессознательно рисуют, расписывая ручку. Когда осматривали дом, эксперты нашли, наверное, десятка два таких рисунков. Андерсон списал это на невроз – трудно постоянно сохранять спокойствие, изменяя мужу.
Джон мысленно подобрался:
- Листок лежал рядом с ней?
- Ну да. Там были ещё разбросанные бумаги, но этот лежал ближе всех, - инспектор устало сдавил переносицу. - Глупость, конечно, но почему-то эта мелочь не выходит у меня из головы.
Джон жестом поманил официантку и попросил у неё счёт.
- Грег, у меня тут выходной завтра. Можно с тобой напроситься на Баглис-лэйн? Ты же наверняка заедешь туда ещё раз.
Лестрейд изумлённо – и это ещё мягко сказано – воззрился на доктора Уотсона.
- Джон, ты издеваешься!
- Ну, раньше же как-то получалось провести пару посторонних человек на место преступления, - скупо улыбнулся Джон. - Неужто за два года ты растерял все навыки?
- Ты меня удивляешь, - честно признался инспектор.
- Не поверишь, сам в шоке. Так как?
Лестрейд рассмеялся и залпом допил портер.
- Чёрт с тобой! Попробую.
***
«Обновите статус наблюдения. Степень 3: активная» МХ
«Чей статус?» А
«Доктора Уотсона» МХ
«И инспектора Лестрейда» МХ
0202
То ли звон комара, то ли писк разблокированной двери, а, может, сигнал кассового аппарата – сквозь сон он никак не мог опознать звук. Понимал лишь то, что он чрезвычайно назойлив и не собирается прекращаться, как бы доктор не вжимался в подушку и не делал вид, что его тут нет.
Сигнал… Сигнализация. Что-то случилось?
Выпростав руку из-под одеяла, Уотсон схватил уже минуты две надрывающийся телефон и, ткнув в кнопку вызова, прохрипел в трубку:
- Алло?
- Джон, ты, кажется, жаждал приехать на Баглис-лэйн? - деловито осведомился Лестрейд.
- Ну.
«Который, к чёрту, час?»
- Жду тебя.
Уотсон ещё не успел толком прийти в себя, когда обнаружил, что одной рукой уже записывает адрес, а второй пытается нашарить джинсы, которые – он точно помнил – должны находиться где-то в ближайших окрестностях.
- Еду, - всё ещё хрипло, но уже не сонно констатировал Джон, - что у вас стряслось?
- Увидишь. Жду.
И Лестрейд, не вдаваясь в дальнейшие разъяснения, положил трубку.
Доктор с силой провёл ладонями по лицу, стирая сонную одурь, а потом энергично поднялся и принялся одеваться. Бросив мельком взгляд на будильник – была половина восьмого, – он невольно усмехнулся: «Бежать из дома ни свет, ни заря, и не на работу. Привет из прошлого».
По старой армейской привычке – сродни функции, намертво вшитой в программу «Моторика», – на то, чтобы привести себя в порядок, хватило пятнадцати минут. Проглотив чашку кофе и уже накинув куртку, он снова вернулся в комнату. Мэри спала, замотавшись в одеяло на манер гусеницы шелкопряда. Джон подошёл и легко поцеловал её в щёку, на которой алел след от складок подушки – и на него пахнуло слабым запахом лаванды и кондиционера для белья.
«Буду поздно» – сказал он самому себе, тихо покинул спальню и через минуту уже был на улице.
Путь в кэбе по ещё полусонным улицам занял куда меньше времени, чем ставшее привычным перемещение в подземке. И на всём протяжении этого пути Джон Уотсон глядел только на аккуратно выстриженный затылок кэбби, и думал о деле. Не о пустом сиденье рядом, не о таком забыто-привычном ракурсе на город за стеклом – только о деле.
И понимал, что уже считает его «своим»…
На Баглис-лэйн царила суета, которой, по идее, там не должно было быть – ведь убийство произошло несколько дней назад. Синие отблески мигалок, жёлтые росчерки лент с красноречивой надписью «не пересекать», констебли и детективы Сколанд-Ярда – словом, все ингредиенты кипящего варева под названием «место преступления».
Джон расплатился и вышел из такси. Ненадолго замешкавшись, он одёрнул куртку и чеканным шагом отправился к дому Адэров.
Но тут путь ему преградила лента. И Салли Донован.
- Привет, док. Какими судьбами?
- По делу.
- Да ну? - кажется, Салли искренне удивилась. - Слушайте, док, вы всегда казались адекватным человеком. Ну, насколько это было возможным рядом с таким-то фриком. Зачем вам это? Вы забыли, чем всё закончилось?
- Благодарю за беспокойство, сержант Донован. Но я в нём не нуждаюсь.
Джон смотрел Салли в глаза. Открыто, спокойно, холодно.
Непреклонно.
Она раздражённо тряхнула кудрями:
- Я и не знала, что этот псих так заразен. Да он вас просто отравил! Вас всех!
- Салли, заткнись, - из-за плеча сержанта осунувшейся тенью возник Лестрейд.
Она вздрогнула и взглянула на инспектора со странной смесью отчаяния и злости во взгляде.
- Идём, Джон, - Лестрейд приподнял ленту, открывая перед Уотсоном путь. - Спасибо, что приехал.
- Без проблем.
Джон шагнул вперёд, и уже хотел было последовать за инспектором, как вдруг снова ощутил на себе этот отчаянный взгляд. Он обернулся, и ему на миг показалось, что Салли хочет, чтобы он наорал на неё. Выругался, высказал всё то, что за эти неполных два года накипело, наросло, а потом осело тяжёлым илом в душе. Она хотела этого. Потому что ей тяжело, чертовски тяжело самой тащить своё самолюбие, обиду и неудовлетворённые амбиции.
«Извини, Салли, но я не собираюсь делать твою жизнь легче».
Видимо, это решение отразилось во взгляде Уотсона, и Донован, не выдержав, отвернулась.
Джон поспешил на крыльцо, где его поджидал Лестрейд. Переодеваясь в костюмы защиты, он задал вопрос, мучивший его с самого пробуждения:
- Так что случилось?
- Ограбление, нападение на полицейского при исполнении, попытка убийства, - без запинки перечислил инспектор.
- Ого, - хмыкнул Джон, следуя за Лестрейдом в кабинет, по-видимому, в тот самый, где двумя днями ранее обнаружили обоих Адэров.
Из рассказа инспектора следовало, что со времени субботнего происшествия в доме обязательно присутствовал кто-то из представителей правопорядка. Сначала всё воскресенье и часть понедельника в особняке орудовала банда экспертов под предводительством Андерсона, а потом, когда полиция и детективы покинули опустевший дом, его периодически проведывали констебли. И вот, в ночь с понедельника на вторник состоялось проникновение на ограждённую территорию.
Один из констеблей патрулировал Баглис-лэйн, когда заметил в окнах особняка Адэров блики, подозрительно напоминавшие отблески фонаря. Заметив, что свет мелькает и никуда пропадать не собирается, он сообщил о происшествии в участок и отправился на разведку.
В тот день констебль удостоверился, что родился в рубашке. Не успев толком пройти в дом, он уже в коридоре столкнулся с грабителем, который метнулся от него в кабинет. Полицейский бросился за ним и тут же получил пару выстрелов в живот. Как итог: констебль приходит в себя в больнице, грабитель сбежал в окно, а зачем он приходил, так и не понятно – все помещения в особняке просто перевёрнуты вверх дном.
Кабинет напоминал поле боя. К двум пятнам крови сегодня ночью добавилась ещё россыпь капель из начинённого металлом живота полисмена. Диван сдвинут, окно распахнуто, книги с полок выброшены на пол, стол припорошен бумагами, точно крупными хлопьями пепла.
Джон присел, рассматривая гильзы на ковре, расположение каждой из которых было помечено жёлтым маркером с цифрой.
- Что скажешь? - спросил его Лестрейд.
Уотсон оглядел цилиндры, тускло поблёскивающие на полу:
- Патроны калибра 9х19. Биметаллическая оболочка. Скорее всего, стальная пуля со свинцовым сердечником. Стандартный боеприпас для пистолетов и пистолетов-пулемётов. Судя по количеству гильз, - Джон удостоверился, – три штуки – стреляли из пистолета.
- Вы у нас теперь баллистиком подрабатывать будете? - донёсся от дверей голос, в котором слышалось плохо скрытое раздражение.
- И тебе доброе утро, Андерсон, - вздохнул Лестрейд.
Едва кивнув головой в знак того, что заметил приветствие, эксперт поинтересовался:
- Откуда такая осведомлённость, доктор Уотсон?
Инспектор невольно закатил глаза. Доктор же улыбнулся и поднялся, отряхивая колени:
- Так уж сложилось. Я, конечно, чаще имел дело с другими калибрами, а то и вовсе с осколками. Но и пистолетные пули, бывало, вытаскивал.
- Эм… да, - замешкавшись, наконец, произнёс Андерсон и отвернулся. - Не вздумайте что-либо трогать или оставлять следы – команда ещё работает!
Уотсон пожал плечами, не вполне понимая, что же ему дальше делать. Но тут Грег сунул ему в руки папку и кратко оповестил:
- Отчёт криминалистов и судмедэкспертов.
- Я могу взять с собой копию?
- Нет, Джон, это исключено, - Лестрейд покачал головой.
- Ладно, - спокойно заметил Уотсон, - тогда я сейчас посмотрю.
- Для того и привёз.
- Спасибо, - благодарность предусмотрительному инспектору Джон пробормотал, уже направляясь к окну, где и погрузился с головой в изучение документов.
Отчёт судмедэксперта гласил:
«Мужчина, 32 года, 30 марта 2013 г.
Огнестрельное пулевое слепое ранение головы с повреждением головного мозга. Входная рана в затылочной области, раневой канал проходит в направлении сзади наперёд, затем меняет свое направление после рикошета от внутренней поверхности свода черепа, и идёт несколько сверху вниз. Обширное разрушение вещества мозга с кровоизлияниями по ходу раневого канала, в конце которого обнаружена пуля».
Джон около получаса старался вникнуть в казённый язык отчётов, а потом нахмурился и позвал инспектора:
- Грег, тут сказано, что тело Рональда Адэра передвигали после его смерти.
- Да. Судя по всему, Илси проверяла, жив муж или нет.
Лестрейд подошёл к Джону, сосредоточенно перебирающему листы в папке.
- Также тут написано, что на подоконнике и оконном переплёте обнаружены следы крови и отпечатки пальцев миссис Адэр. То есть получается, она сначала выстрелила, потом проверила, хватило ли этого Рональду, чтобы благополучно добраться на тот свет, а потом зачем-то бросилась к окну и измазала половину рамы кровью? Бессмыслица какая-то.
- Может, окно было открыто, и она закрыла его, чтобы соседи не слышали выстрелов?
- Закрыла уже после того, как убила мужа? - с сомнением уточнил Джон. - Сильно сомневаюсь.
- Ну хорошо, допустим, окно было открыто. Что нам это даёт?
- А то, что выстрел в Рональда Адэра мог быть произведён не из этой комнаты и не из того пистолета, который держала в руках его жена.
Джон закрыл папку и вернул её Лестрейду:
- Грег, сдаётся мне, что это убийство совсем не внутрисемейное.
Уотсон расфокусированным взглядом посмотрел поверх плеча инспектора и задумчиво пробормотал:
- Что у нас есть? Открытое окно, два или больше выстрелов, один труп и один полутруп. А теперь ещё ограбление. И ещё один полутруп, на этот раз полицейского. Это центр Лондона, престижный район, сюда какой-нибудь мелкий вор с окраины не сунется. Значит, вооружённый грабитель приходил специально и за чем-то весьма ценным. Но не нашёл, раз не успел уйти раньше, чем в доме появился констебль.
Лестрейд прищурился:
- И человечки.
- Что?
- Человечки, Джон. Пляшущие.
- Ах да…
Уотсон вновь взглянул на папку в руках инспектора, а потом на бумаги, лежащие на столе. На фотографиях в отчёте и на бумагах со стола кое-где явственно просматривались рисунки – странные, нелепо-угловатые силуэты, будто выведенные детской рукой. Красные, чёрные, синие. Нарисованные ручкой или маркером. Их было действительно довольно много.
- Чертовщина какая-то, - он потёр лоб. - И как из этого сложить единую картину?
- Не знаю, Джон.
И они оба замолчали, вспомнив того, кто от подобного набора бессвязных фактов немедленно впал бы в деятельную суету, а не в мрачное уныние.
- Там наверху, в спальнях, тоже бедлам. Пошли, глянешь, - предложил наконец Лестрейд.
Весь небольшой дом Адэров, построенный в викторианском стиле, выглядел очень по-английски – респектабельно и уютно. Можно было предположить, что комнаты на втором этаже ещё несколько дней назад выглядели столько же благообразно. Сейчас же от этого не осталось и следа: взгляду Уотсона предстали сорванные со стен картины, вспоротые матрацы, из которых чёрными жвалами торчали пружины, выпотрошенные тумбочки и пустые полки.
- Масштабная работа.
- Более чем, - согласился Лестрейд, и только хотел что-то добавить, как его окликнул кто-то из констеблей и он заторопился вниз. – Оглядывайся тут, но ничего не трогай.
- Конечно.
Джон осторожно, стараясь не сдвинуть ни предметы, ни метки, уже расставленные экспертами, начал оглядывать спальню, принадлежащую самим хозяевам. Спокойный оттенок обоев, пара гравюр с пасторальными мотивами, резной и весьма дорогой, наверное, туалетный столик с опустошёнными ящиками. А на ковре тускло блестит жемчуг из разорванного ожерелья.
«Что же он искал?»
Судя по всему, предмет, который интересовал грабителя, был достаточно невелик, и его можно было спрятать где угодно, даже за картиной.
«Документы, флешка, телефон?»
Что-то, ради чего стоит убить. И не однажды.
Джон внимательно осмотрелся. Не так, как оглядываешься, переходя дорогу, не так, как озираешься в незнакомом месте – усилием воли он постарался перестроить зрение, заставить себя сконцентрироваться на том, на что при иных обстоятельствах никогда бы не обратил внимания. Буквально взглянуть другими глазами.
«Можно хотя бы попытаться».
Третий глаз не открылся, озарения не случилось – перед Уотсоном был всё тот же безмолвный хаос.
Джон горько усмехнулся: «Вот и всё, что ты можешь, док».
Он разом осунулся и нехотя, для проформы, подошёл к изголовью кровати, чтобы подробнее рассмотреть следы на стене, где висели гравюры. Ничего интересного – лишь пара прямоугольников, чуть светлее основного фона стен. Джон снова усмехнулся, и уже собрался было отправиться искать Лестрейда, когда поймал себя на мысли, что что-то не так.
«Что? - он сосредоточился. - Что не так?»
Стена, светильник, подушки на полу, халат, матрас, кровать.
«Кровать?»
Джон, унимая внезапную дрожь, вернулся обратно и осторожно повторил свои действия – опёрся рукой на высокое изголовье, чтобы удобнее было рассмотреть следы от картин, а потом соскользнул ладонью по гладкому полированному дереву дорогой, идеально изготовленной мебели.
«Не гладкому».
Внизу изголовья, там, где обычно лежит подушка, ближе к боковой части, из поверхности геометрического узора, выложенного разными породами дерева, выступал угол плашки. Буквально на пару миллиметров. Видно его не было – Джон ощутил это пальцами.
Руки внезапно вспотели. Уотсон вытащил из кармана перочинный нож и попытался поддеть планку. Это удалось не сразу, но когда деревяшка с сухим стуком вышла из паза, Джон увидел щель и тут же запустил туда руку.
- Джон, я там… Что ты делаешь? - Лестрейд застыл в дверях спальни.
В комнате рядом с кроватью стоял в высшей степени изумлённый доктор Уотсон. В одной руке у него был нож, а в другой – что-то плоское и чёрное.
- Грег, кажется, я что-то нашёл.
- Что это?
- Думаю, то, что могло интересовать грабителя, - и Джон протянул инспектору простой дешёвый планшет с треснутым экраном.
***
На экране призывно мерцал курсор. Пустое окно ввода оставалось безупречно белым – сколько раз он открывал его и не мог написать ни слова?
Много.
Но сегодня что-то изменилось.
Пальцы легли на клавиатуру, и по комнате разнеслась сухая дробь:
«Со мной ничего не происходит.
Мои пациенты. Моя работа. Мой дом.
Ничего не происходило со мной. До недавнего времени.
О, Боже, помоги мне не ошибиться».
0303
- Джон?
- М-м?
Доктор очнулся от раздумий и посмотрел на подошедшую Мэри. Она выглядела заспанно и немного несчастно. Нудно моросящий вторую неделю дождь не преминул сделать своё чёрное дело – она подхватила простуду. И этот выходной Уотсон провёл, можно сказать, не отлучаясь от больницы.
Мэри тяжело переносила высокую температуру, поэтому добрую часть дня спала, просыпаясь лишь для того, чтобы выпить принесённые Джоном лекарства и пробормотать благодарность, когда он заботливо поправлял ей одеяло.
Сейчас она стояла перед ним, закутанная в плед, растрёпанная, тёплая и с припухшими покрасневшими веками. Уотсон улыбнулся и взял её ладонь в свои руки.
- Джон, я не хочу, чтобы ты свалился вслед за мной. Может, поспишь сегодня здесь? - она слабо кивнула головой в сторону дивана.
- Да, конечно. Без проблем.
Он поднялся и легко поцеловал её в горячий влажный лоб:
- Спокойной ночи, Мэри.
- Спокойной, - она слепо, точно щенок, ткнулась носом ему в шею, а потом, плотнее запахнувшись в плед, ушла в спальню.
Джон опустился в кресло и побарабанил пальцами по подлокотнику.
Стрелки часов отгрызли от часа ещё одну минуту. Телевизор, с убавленным до минимума звуком, освещал гостиную переменчивым цветным светом. А на экране Филипп Шофилд отправлял в стеклянный куб очередную добровольную жертву (5).
Вторник неумолимо становился средой.
Джон глубоко вздохнул и взял в руки планшет. За неделю, прошедшую с момента находки, устройству поменяли экран, после чего эксперты Скотланд-Ярда практически разложили его на атомы. Его просвечивали рентгеном, проверяли на наличие вирусов, бомб, скрытых программ, нелицензионного софта и так далее. Ничего. Стерильная пустота.
Всё, что обнаружили в планшете, это стандартный набор приложений, браузер с домашней страницей на bbc.co.uk, несколько альбомов Эми Уайнхаус и Флоренс с Машинами, купленных на официальном сайте, да пару игр. Совершенно ничего необычного или криминального.
На корпусе устройства были найдены отпечатки только Илси Адэр, что свидетельствовало о том, что сэр Рональд вряд ли знал о его существовании. И это лишний раз доказывало – по крайней мере, Уотсон был в этом уверен, и эта его уверенность передалась Лестрейду, – что миссис Адэр, имевшая на руках какую-то ценность, не убивала никого, кроме себя самой. Видимо, она действительно очень любила мужа. Это помимо того, что она очень боялась чего-то, что с ней могло произойти после его смерти.
Илси до сих пор находилась в отделение интенсивной терапии больницы Святого Томаса и её состояние по-прежнему было нестабильным. По информации, которую исправно поставлял инспектор, ей грозила полная слепота – пуля перебила зрительные нервы.
Джон думал. Уже неделю, с тех пор как по счастливой случайности обнаружился планшет, он думал, что же дальше делать. В чём подвох? Где кроется ответ на загадку, которая даже не сформулирована? Как найти неизвестный ответ на неизвестный вопрос?
Он был раздражён. Джон, честно признаться, не ожидал от себя, что эта головоломка так его разозлит. Он всё-таки выпросил у Лестрейда копии фотографий, на которых были запечатлены рисунки Илси. Кроме того, после долгих уговоров и четырёх пинт эля в «Короле и Королеве» (6), выпитых за здоровье доброго доктора, оплаченные из кармана этого же доктора, Джон всё-таки получил на руки и проклятый гаджет.
Второй вечер он крутил его в руках и так, и эдак, пытаясь понять, зачем супруге богатого финансиста потребовалась дешёвая китайская игрушка, если она могла купить с полдюжины третьих айпэдов? И зачем, чёрт побери, потребовалось прятать её столь замысловатым образом!
Уотсон не понимал и злился.
Снова вздохнув, на этот раз ещё более тяжко, он включил планшет и вернулся к игре. Стыдно признаться, но он вдруг увлёкся примитивной игрушкой, установленной на планшете. В ней нужно было стрелять странными разноцветными птицами по зелёным – боже, почему зелёным? – свиньям. Игра, несмотря на свою незамысловатость, затягивала и, как ни странно, помогала думать.
Вот и сейчас, отправляя смешно пищащих пернатых в полёт к укрытию противника, он продолжал перебирать в уме факты.
Шло время. Наступила среда. Через шесть часов с небольшим ему нужно будет встать по будильнику и привычной дорогой отправиться на работу. Но Джон всё не выпускал из рук планшета. В игре случилась какая-то заминка – счёт очков замер на одной цифре. Он даже перезагрузил игру, чтобы продолжить без помех, но не тут-то было. Сколько бы он не вышибал этих странных свиней и не переходил на новый уровень, счётчик не менялся.
- Да что ж такое! - с досадой воскликнул он, когда после второй перезагрузки и трёх пройденных уровней в правом верхнем углу экрана по-прежнему издевательски светилась цифра 133420.
- Вам нужно повторить последовательность из восьми квадратов, которые высветятся на полу (7), - Джон вдруг отчётливо услышал голос ведущего шоу, инструктирующего участника перед тем, как тот зайдёт в Куб. - Считайте, что вам нужно запомнить, а потом показать всем в этой студии, код. Запомните его – и приз ваш!
«Код».
Джон нервно облизнул губы и уставился в экран планшета: 133420.
- Вам всё понятно? - уточняет ведущий.
- Да. Мне нужен код, - бодро отвечает какой-то водопроводчик из Ливерпуля.
«Код?»
- О нет, только не это! - простонал Джон и в изнеможении откинулся в кресле. - Только не чёртов код!
С тех самых памятных времён двухлетней давности доктор Уотсон испытывал крайнюю нелюбовь к различного рода шифрам. А также с нескрываемым отвращением относился к бассейнам и четырёхэтажным больницам с именем апостола на фризе.
«Отбрось невозможное. И то, что останется, даже самое невероятное, будет правдой».
И сейчас доктор Уотсон сидит – злой, растерянный, но до странности счастливый – и понимает, что нашёл ответ к по-прежнему неизвестной загадке.
Вероятно, что со стороны, он выглядит как идиот, но ничего не может с собой поделать – Джон оседает в кресле, прячет лицо в ладонях и смеётся.
- Вы выиграли – сто тысяч футов ваши! Вы выиграли! - торжествует ведущий.
А Джон всё ещё смеётся. Глухо, долго, нервно. И не может остановиться.
0404
- Когда?
- Завтра в шесть.
- Проклятье!
Джон поймал на себе удивлённый взгляд медсестёр, и понял, что последняя его реплика была чересчур эмоциональной и слишком нетипичной для всегда уравновешенного доктора Уотсона.
- Прошу прощения, - сказал он, обращаясь к присутствующим, и стремительно покинул комнату отдыха персонала.
На часах в коридоре светились бодрые 12:38. Было время ланча, и Джон ещё пять минут назад сидел в удобном кресле и мирно читал свежий номер «Ланцета» (8), когда ему позвонил взволнованный Лестрейд и сообщил, что Илси Адэр завтра переводят из отделения интенсивной терапии в отделение реабилитации. И это было плохо. Очень плохо.
- Грег, нужно встретиться. Я сегодня заканчиваю в семь.
- Понял. Без четверти восемь в «Старой звезде» (9).
- Договорились.
До конца рабочего дня Джон был взволнован и потому крайне сосредоточен. Допустив одну вспышку на перерыве, он не позволил себе ни на йоту расслабиться до тех пор, пока не попрощался с администратором в регистратуре и не шагнул за порог госпиталя.
Выйдя на станции Сент-Джеймс Парк, Уотсон быстрым шагом дошёл до паба, где его уже дожидался Лестрейд. Они обменялись крепким рукопожатием, и Джон попросил:
- Рассказывай.
- Что рассказывать? Илси пришла в себя, и лечащий врач посчитал её состояние достаточно стабильным, чтобы перевести из реанимации в стационар.
- Ты говорил им?
- А, - безнадёжно махнул рукой Лестрейд, - говорил. Толку-то?
- Но ты же ведёшь расследование, неужели они не прислушиваются к твоим словам!
- Джон, - во взгляде инспектора читалась неизбывная усталость, замешанная на скрытой горечи, - я пытался. Но они не верят. Не доверяют мне, Джон.
Вязко-серое молчание повисло между ними.
- Знаешь, - продолжил Лестрейд спустя некоторое время, - я в кои-то веки понял, как он мог порой себя чувствовать. Когда ты видишь ситуацию – ну хоть немного, – когда ты понимаешь, что что-то не то, что нужно предпринимать какие-то действия. А никто больше этого не видит. И, самое главное, не желает видеть. И ты кажешься полным придурком в их глазах.
- Грег, но мы не можем остаться в стороне. Не сейчас.
Горячая убеждённость в голосе собеседника, выдернула Лестрейда из омута самокопания. Он вдруг пристально посмотрел на Джона и попытался понять, что же изменилось в этом человеке всего за две недели, как они по уши закопались в это дело.
Это больше не был скромный уравновешенный доктор Уотсон, который вот уже год прилежно трудился в госпитале Лондон Бридж. Это был не тот потерянный и угрюмый человек, который всё лето 2011 года напоминал лишь тень себя прежнего.
Этот человек был решителен, собран и зол. Он выглядел поразительно живым. И Грег чувствовал, что сейчас он, доктор Джон Уотсон, находится в своей истинной ипостаси. Таким, каким ему и предназначено быть.
«Верный в трудных обстоятельствах» (10).
Джон между тем вежливой улыбкой поблагодарил официантку за принесённый эль и снова посерьёзнел:
- Грег, давай на секунду остановимся и посмотрим, что у нас есть.
- Хорошо. Кстати, не успел тебе сказать – баллистики подтвердили, что пуля в голове Рональда Адэра была выпущена не из его Глока.
- Ага. Тогда на данный момент у нас получается следующее. Рональд и Илси Адэр живут себе спокойно, никого не трогают, когда однажды на женщину выходит «кто-то». Он встречается с ней в «Хэрродсе», судя по датам на фото, не единожды. После чего у четы Адэров начинаются неприятности, в итоге вылившиеся в две лужи крови на ковре. После убийства «кто-то» обыскивает дом в поисках некой очень ценной вещи, которой, предположительно, может оказаться найденный нами планшет.
- Тобой найденный.
- Неважно, - отмахнулся Джон и сосредоточенно продолжил. - В планшете есть код. И грабитель – а, возможно, он же и убийца Рональда Адэра – желает заполучить его. Тот, кто охотится за кодом, знает, что он известен только Илси. А теперь вопрос – что предпримет этот «кто-то» теперь, когда Илси способна говорить?
Лестрейд взъерошил волосы:
- Попытается узнать у неё этот код?
Джон лишь утвердительно кивнул. Они замолчали и, допив эль, заказали ещё по пинте.
- Думаешь, «он» рискнёт сунуться в больницу?
- Да. Потому что этот код для него очень важен. А как только полиция со своими допросами доберётся до миссис Адэр…
- А это случится, как только позволит её лечащий врач. Не забывай, с неё же арест ещё не снят, - инспектор задумчиво побарабанил пальцами по столешнице.
- Именно. Итак, при первой же возможности она может рассказать про код полиции. И всё. Преступник теряет то, что ему нужно.
За окнами паба негромко гудел Бродвей. Сновали пешеходы, автомобили и даже проехала пара особенно водостойких велосипедистов – синоптики по-прежнему грозили дождями.
- Мне не дадут людей, - вернулся к теме Лестрейд. - Мне вообще пока запретили лезть в Сент-Томас. Дело идёт своим чередом, и я смогу официально туда попасть не раньше, чем мне выдадут постановление на проведение допроса.
- Она может не дожить до этого знаменательного события.
Инспектор зло зыркнул на собеседника:
- Ты знаешь, что полиция не особо жалует предупредительные меры.
- А зря. Превентивная терапия способна творить чудеса.
- Ну хоть ты-то не начинай, а! - взвился Лестрейд.
- Прости, - Джон примирительно похлопал инспектора по руке.
В воздухе снова сгустилась пауза.
- Грег, я вот что думаю – нам нужно там быть, когда завтра Илси переведут из реанимации.
- И как ты себе это представляешь?
- Не знаю. Но мы должны там быть. Мы должны проследить за ней до тех пор, пока она не даст показания.
Инспектор в задумчивости покрутил головой и расслабил воротник рубашки.
- Ты предлагаешь незаконное проникновение на территорию одного из крупнейших лечебных учреждений Лондона?
Джон улыбнулся – широко, открыто и как-то совсем по-детски:
- Ну почему же незаконное? Ты полицейский, я доктор. По-моему, мы там будем вполне уместно смотреться.
- Джон… - полувопросительно-полуугрожающе начал Лестрейд. - Ты на что меня подбиваешь?
- Ни на что. Я просто спрашиваю: ты со мной?
- Бо-оже, - невольно простонал инспектор и закрыл лицо руками. - Мне кажется, Салли была права – он заразил нас всех!
- Не знаю, как насчёт всех, но двоих точно, - Джон, по-прежнему улыбаясь, протянул к нему руку через стол. – Ты же подсуетишься с документами, чтобы нас пропустили на ресепшене, да?
- Да, будь ты проклят! - Грег всё ещё не глядя пожал протянутую ладонь. - Да, хотя это и будет стоить мне головы.
0505
- Джон, что происходит?
Мэри стояла на пороге спальни в припорошенном мукой переднике и неосознанно крутила в руках формочку для кексов.
Уотсон замер, а потом продолжил свои сосредоточенные сборы.
- Джон, - вновь окликнула его Мэри, - я к тебе обращаюсь. Всё в порядке?
- В полном.
Уотсон мысленно провёл ревизию снаряжения. Пистолет, запасная обойма и перочинный нож уже заняли свои места в куртке. Аккумулятор телефона заряжен. Носовой платок, шприц с морфином (11) – он сам толком не понимал, зачем берёт его с собой, но в дело включилось шестое чувство, – а также документы, удостоверение врача и старые армейские корочки, – всё разложено по карманам.
«Готовность номер один», - усмехнулся он своим мыслям.
- Джон, - Мэри, бесшумно подошедшая к нему, осторожно коснулась плеча, вынуждая обернуться. – Пожалуйста, скажи мне, что происходит.
Уотсон вздохнул и посмотрел на женщину, с которой прожил целый год. На хорошую, милую, ненавязчивую Мэри, которая без особых проблем вписалась в его картину мира и сумела скрасить одиночество. Не полностью и даже не наполовину, но всё же. Он был ей благодарен, и поэтому было бы полнейшим свинством оставлять её в неведении.
Но и посвящать её в свои планы было полнейшей же глупостью.
Джон коснулся её щеки и, притянув к себе, поцеловал в висок. От Мэри пахло уютом, выпечкой и умиротворением. А ещё засасывающей пучиной обыденности. Такой удобной и такой ненасытной.
- Джон?
- Мне нужно сделать одно дело. Очень важное дело.
Мэри неуверенно подняла руки и обняла его:
- Это опасно?
- Это нужно. Возможно, от этого зависит жизнь человека.
Она лишь крепче сжала руки на его плечах. Джон зарылся носом в её ухоженные волосы, едва уловимо пахнущие лавандой и кардамоном, а потом решительно высвободился из кольца рук.
- Я должен.
- Ты врач. Ты каждый день спасаешь чьи-то жизни. Неужели тебе мало?
Джон нахмурился и довольно резко – резче, чем намеревался – ответил:
- Не бывает мало жизней. Никогда.
- Прости, - она отступила. - Прости, ты прав, конечно же.
Он вздохнул и смягчил тон:
- Не жди меня сегодня.
После чего наглухо застегнул куртку и направился к двери.
- Будь осторожен. Пожалуйста, - Мэри сцепила в замок похолодевшие пальцы.
Джон лишь усмехнулся и, поведя плечами, шагнул за порог.
В 17:40 Уотсон вышел на станции Вестминстер, где встретился с Лестрейдом. Инспектор был хмур, сосредоточен и облачён не в привычный глазу плащ, а в неброскую серую куртку.
Не говоря друг другу ни слова, они за десять минут пересекли мост и вышли к главному входу больницы со стороны Бельведер-роуд (12).
- Северное крыло, 12 этаж, палата 126a. Часы посещений – с 14 до 20.
- Ну, нас это мало касается.
Грегори неопределённо хмыкнул.
Массивное тринадцатиэтажное здание, которое ещё в 1975 году не приглянулось парламентариям, при приближении к нему, всё больше и больше давило своей массой. Белая плиточная облицовка корпуса под серым небом у серой, рыхлой от дождя Темзы, тоже казалась серой.
На стойке регистрации они ненадолго задержались. Пока администратор просматривал предъявленную Лестрейдом бумагу, якобы позволяющую осведомиться о состоянии обвиняемой миссис Илси Адэр, Джон усиленно изображал скучающее бездействие и надеялся, что никто не обращает внимания на судорожно сжимающиеся кулаки детектива-инспектора.
В итоге их пустили внутрь. Джон чувствовал, как азарт и предвкушение взъерошивают волосы на его затылке. Для него было непривычным входить в больницу не как врач, а как… Даже сравнение подобрать трудно. «Идиот, лезущий не в своё дело», - услужливо подсказал внутренний голос.
Они поднялись на лифте на нужный этаж и неспешно двинулись по коридору, стараясь ненавязчиво, но внимательно оглядеться по сторонам.
Ширина коридора метра три. По сторонам идут палаты – каждая с белой дверью и окном, забранным жалюзи. Палаты с 120a по 124b в одном коридоре, палаты с 125а по 129b – в другом, перпендикулярном ему. В конце одного коридора – лифт, в конце второго – лестница. Ближе к лестнице расположена стойка, за которой сидит дежурная медсестра. «Нэнси Бинг», - успел прочитать Уотсон, пока Лестрейд охмурял девушку сурово сдвинутыми бровями и вежливой улыбкой.
Они заглянули в простую одноместную палату Илси буквально на пару минут. С совершенно формальным видом они поинтересовались у медсестры, как чувствует себя миссис Адэр и какой ей полагается уход. А пока девушка щебетала, Джон присмотрелся к пациентке.
Та выглядела измождённой – поверх больничного одеяла безвольно лежали исхудавшие руки с голубыми венами, само же тело едва проступало под одеялом. К левой руке тянулась трубка капельницы, а голова, почти вся, за исключением рта и подбородка, была плотно стянута повязками.
- Так вы говорите, никто не побеспокоит миссис Адэр?
- Никто, инспектор. Соседние палаты пусты, да и тяжёлых послеоперационных больных нет. Так что всё спокойно.
- Спасибо за содействие, мисс Бинг. Будем ждать известий от лечащего врача и, если состояние миссис Адэр позволит, мы вскоре навестим её.
Лестрейд ещё раз поблагодарил девушку, и они вместе покинули палату. Остановившись в коридоре, они начали негромко переговариваться, следя за тем, как медсестра возвращается к стойке, а потом не спеша завернули за угол.
Джон ощущал смесь противоречивых чувств. С одной стороны они выглядели сущими мальчишками, прислушивающимися к каждому шороху и выжидающим момент, когда можно будет пробраться в намеченную пустую палату – 126b, прямо напротив места пребывания Илси. С другой стороны, они пытались защитить жертву – теперь он в этом не сомневался – преступления, и ради этого можно было пойти на определённую хитрость.
Наконец медсестра отвлеклась на что-то и склонилась к столу – довольно высокий борт стойки ненадолго перекрыл ей обзорЮ и Лестрейд с Джоном, улучив момент, бросились к палате, открыли дверь и проскользнули в неё.
- Боже, что я делаю? - отдышавшись, тихо пробормотал инспектор.
- Спасаешь жизнь человеку, - ответил Джон и, приникнув к окну, чуть раздвинул планки жалюзи. В коридоре было пусто, медсестра, судя по всему, ничего не заметила.
- Ну всё, - подвёл он итог, - будем ждать.
И они приступили к этому нелёгкому занятию.
С половины седьмого и до одиннадцати вечера Илси Адэр навещала только медсестра.
Нэнси Бинг, судя по всему, была очень ответственным и старательным работником. Она регулярно заглядывала в палату, даже не дожидаясь звонка от пациентки. Ровно раз в час стройный белый силуэт девушки в кокетливо сдвинутой шапочке мелькал за окнами палаты 125а, тщательно прикрытых жалюзи. Джон уже успел выучить её шаг – лёгкий, ровный, с упором на пятку – он слышал стук набоек по линолеуму коридора.
Доктор Уотсон прекрасно представлял, что медсестра делает в палате, а за пять часов напряжённого внимания ему уже казалось, что он и сквозь стену может распознать каждое движение.
Вот медсестра входит в палату и первым делом проверяет капельницу, затем оглядывает повязки – они должны быть сухими и чистыми. Потом она подносит к пересохшим губам изувеченной женщины стакан с трубочкой – не столько напиться, сколько смочить губы. И лишь после этого поправляет подушку под плечами и поправляет сползшее одеяло. Раз в четыре часа милая девочка Нэнси Бинг даёт Илси обезболивающее, потом проводит весь комплекс положенных процедур и снова оставляет женщину наедине с медикаментозным сном и слепотой.
- По ней можно часы сверять, - проворчал Лестрейд и снова нахохлился в кресле.
Его утомила эта стража. Джон порой ловил на себе слегка осуждающий взгляд. Северное крыло больницы Сент-Томас окутала такая тишина, что о каком-либо нарушении её даже и помыслить было сложно. А уж тем более предположить, что какой-то злоумышленник крадётся длинными пустыми коридорами, намереваясь проникнуть в палату 126а.
Признаться, Джон тоже чувствовал себя не в своей тарелке и уже начинал подумывать, не развилась ли у него паранойя – видеть опасность на каждом углу.
«Лучше перестраховаться», - убеждал он себя, пока время медленно, но верно подсыпало им песок под веки.
До полуночи оставалось менее получаса. Медсестра недавно вышла из палаты Илси и, немного посидев за стойкой, решила, наверное, сходить за кофе. По крайней мере, приглушённый стук её каблуков прозвучал в направлении лестницы.
Время тянулось как жвачка, приклеившаяся к подошве ботинок.
И вдруг Джону показалось, что он услышал звук. Он даже сначала не понял, какой именно. Просто тишина больничного коридора, оттеняемая едва слышным гулом люминесцентных ламп, внезапно стала не такой абсолютной.
- Грег, - тихо позвал он.
Инспектор встрепенулся:
- А?
- Мне кажется…
Шорох. Он явно слышал шорох. Может, Нэнси уже вернулась и теперь шелестит страницами какого-нибудь модного журнала? Нет. Он определённо не слышал стука её возвращающихся шагов.
Шорох. За поворотом. Близко. В коридоре, который идёт перпендикулярно тому, в который выходят двери палат 126a и 126b.
Джон почувствовал, как рядом с ним уже очутился инспектор, также пристально вглядываясь в коридор сквозь узкую щель в жалюзи.
- Я пойду.
- Подожди.
Джон быстро нырнул рукой в карман, а потом втиснул что-то в ладонь Лестрейду:
- На.
Шорох.
- Что это? - удивлённо спросил тот, глядя на странную ампулу.
- Одноразовый шприц. С морфином. Иди в палату к Илси и жди за дверью. Как только войдёт кто-то, кроме медсестры, вколи ему. Может, киллер один, а, может, и нет. Но лишняя стрельба нам ни к чему.
Лестрейд выглядел слегка обескураженным.
- Но откуда?
- Из старых армейских запасов, - поморщился Уотсон. - Грег, нам нужно разделиться!
Шорох.
Джон снял пистолет с предохранителя.
- У меня тоже есть оружие, - ревниво прошипел инспектор.
- Лучше я.
- Но…
Но Джон уже выскользнул в коридор.
Взгляд вправо – за стойкой пусто, медсестра ещё не вернулась. Хорошо. Взгляд влево – через две двери поворот. За углом мигает одна из ламп, поэтому свет болезненно дрожит.
Шорох.
«Туда».
Джон до крайности обострившимся слухом уловил движение за своей спиной – это Лестрейд быстро и, слава Богу, тихо метнулся от одной двери к другой, и тут же скрылся за ней.
«Илси под защитой».
Шорох.
«Что ж ты медлишь?»
Уотсон предпринял бросок к углу. Тишина. Больше ни звука – лишь гул ламп да мерцание света. Джон нервно облизнул губы, выдохнул и, целясь, вынырнул из-за угла.
Пусто.
Коридор, зелёный линолеум, светлые стены, закрытые двери. И назойливо мигающая лампа.
«Куда ты делся?»
Джон упругим мягким шагом двинулся вдоль стены, не снимая пальца со спускового крючка. Насколько он помнил, через три палаты будет небольшое ответвление вправо, ведущее в техническое помещение.
Шаг. Второй. Тишина давит на плечи. Шаг.
Вот и поворот.
Замерев на секунду, Уотсон опять прицелился за угол. Пусто.
«Да где же ты!»
Шорох.
За спиной.
«Идиот…»
Джон обернулся. Стремительно, одним слитным движением, ориентируясь на звук.
Цель у него за спиной. На расстоянии шага.
И дульный срез упирается в шею. Прямо в кадык. Как раз над кромкой синего шарфа.
ПримечанияПримечания
1. Клиника Лондон Бридж Хоспитал – крупная многопрофильная клиника из объединения «HCA International», в которой представлены все направления медицины. Находится в самом центре Лондона, рядом с Тауэр.
2. Зарплата врача общей практики в Великобритании составляет 109,000 £ (без учета налога). Размер военной пенсии Уотсона может составлять что-то около 1,100 £ в месяц (подсчёты очень приблизительные – я пыталась рассчитать сумму на основании разных источников). Соответственно, работая по специальности, Уотсон на порядок увеличит свой доход и сможет жить вполне неплохо.
3. Судя по описанию, очень уютный особняк с 4-мя спальнями и небольшим садом стоимостью каких-то 1,250,000 £.
4. «Harrods» — самый известный универмаг Лондона. Он считается одним из самых больших и фешенебельных универмагов мира. Здание находится на Бромптон-Роуд в Кенсингтон и Челси на западе Лондона.
5. Речь идёт о популярном в Великобритании шоу The Cube, выходящем на канале itv 1.
6. Паб «The King and Queen» в Вестминстере, Лондон.
7. Испытание Memorise (Запоминание) в шоу «The Cube».
8. The Lancet – известный еженедельный английский медицинский журнал.
9. The Old Star – паб в Вестминстере, недалеко от Нью Скотленд-Ярда.
10. In arduis fidelis («Верный в трудных обстоятельствах») — девиз Медицинской службы королевских сухопутных войск Великобритании.
11. Морфин (Morphine) – лекарственное средство, оказывающее анальгезирующее (опиоидное) действие. Гидрохлорид морфина используется для инъекций. Уотсон взял с собой шприц-тюбик (1 мл.) из стандартного набора медицинской помощи НАТО.
12. Расположение и окрестности больницы Св. Фомы (St. Thomas' Hospital) можно посмотреть тут. Схема территории – здесь.
URL записиФендом: Sherlock BBC
Автор: rony-robber
Бета: наличие отсутствия
Название: «Танец на пустоши»
Дисклеймер: первоисточник – сэру Артуру Конан Дойлу, сериал – Моффату и Гэтиссу, фан – мне.
Персонажи: основные – Джон Уотсон, Грегори Лестрейд; мелькают в кадре – Андерсон, Донован, миссис Хадсон; за кадром – Майкрофт; над всем незримым духом реет Шерлок Холмс.
Жанр: детектив, приключения
Рейтинг: PG (за отчёты криминалистов)
Размер: мини (пока ~ 7700 слов)
Статус: в процессе
...Завязка: весна 2013 года, в прессе активно обсуждается убийство молодого финансиста Рональда Адэра и самоубийство его супруги Илси Адэр. Хирург клиники Лондон Бридж Хоспитал доктор Джон Уотсон и инспектор Нью Скотленд-Ярда Грегори Лестрейд предполагают, что это не банальная семейная ссора, закончившаяся трагедией, а нечто несравнимо более загадочное и, возможно, опасное. Поэтому они принимаются за собственное расследование в лучших традициях покойного Шерлока Холмса.
Примечания от автора:
1. Мне просто стало интересно, каким бы мог быть сюжет первого эпизода третьего сезона. Считайте это своеобразной игрой в сценариста)
2. Слэша нет, и не будет. Вообще. Никогда. В моём мире пони и бабочек, есть только настоящая мужская дружба и приключения.
3. Все упомянутые в тексте адреса, названия, модели оборудования и оружия существуют в реальности и проверены с помощью интернета (God Save the Google!).
Благодарность:
— Murasaki Ayame – за поддержку и понимание;
— at0m$k – за консультации по оружию.
0000
Шорох шин, автомобильные гудки, редкие свистки полисменов да весёлая мелодия из телефона какой-то безлико-пёстрой девушки, бегущей чуть быстрее полусонной утренней толпы, – привычная пьеса для Лондона с оркестром, приветствующая человека, вынырнувшего из Трубы на станции Лондон Бридж.
Доктор Джон Уотсон спешил на работу, чтобы заступить на дневное дежурство. Спешил, но не торопился. Дорогу в госпиталь Лондон Бридж (1), в котором он вот уже год работал в отделении травматологии, бывший полевой хирург изучил досконально.
Встать в 6:30, умыться, побриться, «доброе утро, дорогая», лёгкий завтрак, одеться, «не задерживайся вечером», взять зонт, «хорошо». Щелчок замка, семь минут до станции, подземка, двадцать пять минут гулкого полёта по Северной линии, рывком аквалангиста вынырнуть в городскую суету. Тротуар, дверь, работа.
- Доброе утро, доктор Уотсон! - приветствуют его в регистратуре.
- Доброе утро, миссис Фонтейн.
Заведующий отделением не нарадуется на нового работника. Ещё бы – стальная выдержка, дисциплинированность, уверенная рука – весь набор характеристик, позволяющий выжить в боевых условиях. Доктор Уотсон всегда безупречно вежлив, приветлив, но сдержан. Говорит он мало, а улыбается часто. Правда эта улыбка почему-то совсем не отражается во взгляде. Впрочем, это не касается тех случаев, когда в его кабинет с вывихами, ушибами или переломами попадают дети. В такие моменты Джон Уотсон смягчается и улыбается им очень искренне и ободряюще.
С момента смерти Шерлока Холмса прошло двадцать месяцев. Весна 2013 года выдалась на редкость дождливой, поэтому Джон Уотсон почти каждый день берет с собой зонт. Семь минут до метро и пять минут после он идёт под зонтом и разрешает себе вспоминать прошлое.
Шерлок Холмс – это то, что с ним произошло. Это прошлое. Прошедшее завёршенное время. Past Perfect Tense. Доктор с усмешкой позволяет себе неловкий мысленный каламбур – да, то время было Perfect. Но, к сожалению, оно окончательно и бесповоротно Past.
Год назад, приблизительно тогда же, когда, скрепя сердце, он обратился к Майкрофту за помощью в восстановлении лицензии хирурга, он встретил Мэри.
Мэри – приятная женщина чуть за тридцать. Ровно настолько «чуть», чтобы хотеть стабильных отношений, но при этом не виснуть на каждом встречном холостяке. Джон Уотсон предложил стабильность, а Мэри Морстен ответила на это теплом, ненавязчивой лаской, утренней кружкой чая на столе и массажем иногда ноющей правой ноги.
Однажды – всего однажды – после того самого июньского дня 2011 года Джон заходил к своему психоаналитику. Элла уже тогда предположила, что боль в ноге, раз уж она имеет психосоматическое свойство, вполне может вернуться. Джон Уотсон, в свою очередь, полагал, что это не касается никого, даже психоаналитика. Поэтому отказался от дальнейших посещений этой милой женщины…
День идёт своим чередом вместе с чередой пациентов. Джон Уотсон – хороший доктор. Очень хороший, как он сам когда-то подтвердил. Теперь его труд оплачивается как следует – зарплата врача способна держать на плаву несравнимо лучше военной пенсии (2). Вот сегодня, например, он позволит себе расслабиться в приличном месте. В конце рабочего дня, проведя операцию на шейке бедра одной пожилой леди, он, уставший, но удовлетворённый, снова спустится в метро и спустя полчаса выйдет на Бродвее, чтобы встретиться с одним вечно запыхавшимся и слегка помятым детективом-инспектором.
У Джона с Лестрейдом за прошедшее время уже сформировался определённый ритуал. Раз в две недели, когда у инспектора намечался очередной выходной (хотя многие лондонские преступники преступно не считались с тем, что полицейским тоже иногда нужен отдых), они встречались в одном из уютных пабов где-нибудь на Оксфорд или Нортумберленд стрит и ужинали в обществе нескольких пинт эля. Впрочем, доктор Уотсон порой воздавал должное и скотчу.
Джон заезжает и к миссис Хадсон. Регулярно, но редко. В лучшем случае, раз в месяц. Домовладелица, она же «я вам не домработница» встречает его с неизменным радушием. Поит чаем, угощает печеньем и по старой памяти жалуется на боли в бедре.
- Миссис Хадсон, у нас в госпитале прекрасные неврологи. Давайте, я запишу вас на приём?
- Что ты, мой дорогой, я не хочу причинять тебе хлопоты!
Джон никогда не настаивает.
Между ними с того самого июня тенью пролегла неловкость. Словно они видели что-то неподобающее друг в друге. Что-то, что хотелось скрыть даже от самых близких людей. Он – её грусть. Она – его мрачную замкнутость.
Именно поэтому доктор Уотсон задерживается в гостях не более часа. И никогда не поднимается на второй этаж, в их старую квартиру. «В другой раз» – обещает он себе. Но в следующий свой визит он опять ограничивается только чаепитием в уютной столовой миссис Хадсон…
Шло время и глупое желание – забыть и оградиться от всего – постепенно начало выветриваться. Джону было стыдно перед самим собой, поэтому он старался не подавать вида, что что-то изменилось. Он просто перестал пропускать статьи в разделе криминальной хроники в «Гардиан». Просто стал не с вежливым безразличием, а со скрытым интересом слушать рассказы уставшего Лестрейда. Просто стал читать не только медицинские сайты.
Он как будто снова вернулся с войны. Из своего личного внутреннего Афганистана.
Просто однажды Джон Уотсон снова стал самим собой.
0101
Город оживал. Точнее, просыпался от дневной дрёмы для ночной пятничной жизни. Столики в пабе заполнялись по большей части молодёжью и клерками, которые наконец-то на два дня освободились из офисов – многоклеточных организмов, разделённых мембранами перегородок.
Доктор Уотсон находил забавным это суетливое нетерпение, и всей кожей ощущал, что в пятницу вечером жизнь действительно начинает бить ключом.
- Привет, Джон! - к столику подошёл запыхавшийся Лестрейд и плюхнулся на скамью. - Извини, опоздал. Еле вырвался! Шеф вконец озверел с отчётами.
- Никак не угомонится?
- Ты же знаешь, я теперь у него на особом счету, - Лестрейд невесело усмехнулся и тут же припал к принесённому официанткой портеру с такой жадностью, словно у него неделю во рту ни капли не было.
Действительно, после громкой истории с разоблачением Шерлока и без того неспокойная работа детектива-инспектора стала ещё более нервной. Шеф Нью Скотланд-Ярда теперь не упускал возможности лишний раз отыграться на человеке, покрывавшем лже-гения. «Это всё ты виноват, - порой шутил Грег. - Не я ж ему нос сломал. Хотя, честно говоря, руки иногда прямо чешутся».
- Что на этот раз?
- О, очередная головная боль. Ты газеты что ли не читаешь? А, извини.
Грег ещё не привык к тому, что Джон Уотсон начал опять проявлять интерес к жизни по ту сторону закона.
- Читаю, - Джон спокойно отрезал кусок бифштекса, - это про Адэра?
- Про него самого. Громкое, кстати, дельце.
- Не поделишься?
- Ну ты же знаешь, тайна следствия и всё такое.
- Да брось.
Лестрейд откинулся на спинку скамьи, заказал официантке ростбиф и ещё пинту пива, и улыбнулся:
- Почему бы и нет.
Под аккомпанемент рассказа Грега Джон вспоминал то, что успел прочитать про это громкое убийство в сегодняшней газете, и обстоятельно складывал в мыслях картину преступления.
Сэр Рональд Адэр – талантливый финансист, член палаты лордов и страстный любитель гольфа – 30 марта 2013 года был обнаружен мёртвым в своём доме по Баглис-лэйн, что в Фулэме (3).
В пять часов пополудни он вернулся домой из гольф-клуба и в пять сорок пять должен был встретиться за ужином со своим секретарём. Секретарь, явившийся по приглашению в половину шестого, был вынужден больше четверти часа провести под дверью – на его настойчивые звонки так никто и не ответил. Не дозвонившись Адэру и по телефону, а также отчаявшись достучаться в дверь, он вызвал полицию.
Прибывший наряд обнаружил, что дом пуст, а дверь расположенного на первом этаже кабинета закрыта изнутри. Взломав дверь, они нашли внутри два тела. Одним из них был, собственно, несчастный сэр Рональд с аккуратным пулевым отверстием точно в центре затылка. Второй жертвой оказалась его жена Илси Адэр, у которой в качестве разнообразия был продырявлен висок.
При беглом осмотре в руке женщины обнаружился пистолет, а на ковре, залитом кровью из двух простреленных голов, были найдены две гильзы. Обе от Глока 26, который Илси крепко сжимала в руке. Также в кабинете обнаружился распахнутый настежь сейф, где хранились бумаги и незначительная сумма денег. На столе же лежала пара фотографий, на которых была запечатлена Илси вместе с каким-то мужчиной, а также копия брачного контракта, открытая как раз на странице с описанием последствий супружеской неверности.
К моменту приезда полиции Илси ещё дышала, поэтому её спешно отправили в больницу, где она в данный момент находилась одновременно в двух состояниях – в коме и под арестом.
- Вот так сразу, и под арест?
Джон салютовал Лестрейду бокалом скотча и сделал хороший глоток.
- Ага, - инспектор пригубил третью пинту и насмешливо посмотрел на доктора. – Сам посуди, дело ясное. Газетчики уже всё описали: судя по наличию фотографий, Илси Адэр изменила своему мужу, тот пригрозил подать на развод и, на основании условий брачного контракта, выставить её на улицу без гроша в кармане. И куда ей податься? Обратно в Америку, Макдональдсы обслуживать? Вот она и решила пристрелить мужа, чтобы забрать его деньги и спокойно исчезнуть. А потом вдруг раскаялась в содеянном – как-никак два года душа в душу прожили – и пустила себе пулю в висок.
Джон промокнул рот салфеткой и отложил в сторону вилку.
- Это официальная версия?
- Угу.
- Бред, - решительно произнёс Уотсон. - Совершеннейший бред. Почему ваши эксперты не хотят подумать?
Лестрейд прищурился на него поверх кромки стакана:
- Ты говоришь как он.
Взгляд Джона остался безучастным, лишь обозначились желваки на скулах.
- Я – не он. Но даже мне это очевидно.
Уотсон вспомнил статью в «Гардиан», которую читал буквально с утра, и перед его мысленным взором предстали портреты Рональда и Илси Адэр. Он – типичный англосакс. Светлокожий, сероглазый, с узким носом и выступающим угловатым подбородком. Она могла похвастаться внешностью старлетки Голливуда, которой, собственно, и являлась до тех пор, пока не перебралась в Великобританию. Тёмно-русая блондинка с большими глазами, пухлыми губами и хорошим третьим размером в декольте вечернего платья, в котором она была запечатлена на фото.
- Не может любящая жена ни с того, ни с сего изменить, убить мужа, а потом застрелиться сама.
- Тебе ли не знать, что и под каким соусом могут подать газетчики. Их брак вполне мог быть не счастливым.
- Но он был,- уверенно сказал Джон, а потом задумчиво добавил, - по крайней мере, он таким казался.
Лестрейд вопросительно приподнял бровь.
- В «Гардиан» была их фотография с какой-то вечеринки. Фото было сделано издалека – они не позировали и не играли на публику, но при этом держались за руки и обнимались как какая-нибудь парочка тинейджеров в Гайд-парке, - Джон откинулся спинку скамьи и посмотрел на Лестрейда. - Что было изображено на фотографиях, которые вы нашли в кабинете?
- Илси Адэр и какой-то мужчина латиноамериканской внешности в тёмных очках в одном из отделов Хэрродс (4).
- И всё?
- Всё, - Лестрейд вздохнул.
- Бог мой, Грегори, ты можешь себе представить, сколько людей всевозможных национальностей каждый день встречаются в Хэрродсе!
Инспектор взъерошил волосы и вдруг сорвался:
- Джон, я тоже не идиот! Я говорил это и Андерсону, и Диммоку. Я говорил, что не понимаю мотивов женщины, которая убила мужа затем, чтобы забрать деньги, и тут же, даже не взяв в руки чековой книжки, убившая себя. Это нелогично! Я говорил, что нужно подождать результатов баллистической экспертизы, и что нужно проверить счета. Я говорил, что нужно обратить внимание на тот клочок бумаги, который лежал рядом с ней!..
- Предсмертная записка?
Лестрейд резко выдохнул, точно пробежал стометровку, и снова припал к стакану.
- Да нет – просто какие-то каракули на листке из блокнота. Типа человечков. Ну, знаешь, такие штуки люди бессознательно рисуют, расписывая ручку. Когда осматривали дом, эксперты нашли, наверное, десятка два таких рисунков. Андерсон списал это на невроз – трудно постоянно сохранять спокойствие, изменяя мужу.
Джон мысленно подобрался:
- Листок лежал рядом с ней?
- Ну да. Там были ещё разбросанные бумаги, но этот лежал ближе всех, - инспектор устало сдавил переносицу. - Глупость, конечно, но почему-то эта мелочь не выходит у меня из головы.
Джон жестом поманил официантку и попросил у неё счёт.
- Грег, у меня тут выходной завтра. Можно с тобой напроситься на Баглис-лэйн? Ты же наверняка заедешь туда ещё раз.
Лестрейд изумлённо – и это ещё мягко сказано – воззрился на доктора Уотсона.
- Джон, ты издеваешься!
- Ну, раньше же как-то получалось провести пару посторонних человек на место преступления, - скупо улыбнулся Джон. - Неужто за два года ты растерял все навыки?
- Ты меня удивляешь, - честно признался инспектор.
- Не поверишь, сам в шоке. Так как?
Лестрейд рассмеялся и залпом допил портер.
- Чёрт с тобой! Попробую.
***
«Обновите статус наблюдения. Степень 3: активная» МХ
«Чей статус?» А
«Доктора Уотсона» МХ
«И инспектора Лестрейда» МХ
0202
То ли звон комара, то ли писк разблокированной двери, а, может, сигнал кассового аппарата – сквозь сон он никак не мог опознать звук. Понимал лишь то, что он чрезвычайно назойлив и не собирается прекращаться, как бы доктор не вжимался в подушку и не делал вид, что его тут нет.
Сигнал… Сигнализация. Что-то случилось?
Выпростав руку из-под одеяла, Уотсон схватил уже минуты две надрывающийся телефон и, ткнув в кнопку вызова, прохрипел в трубку:
- Алло?
- Джон, ты, кажется, жаждал приехать на Баглис-лэйн? - деловито осведомился Лестрейд.
- Ну.
«Который, к чёрту, час?»
- Жду тебя.
Уотсон ещё не успел толком прийти в себя, когда обнаружил, что одной рукой уже записывает адрес, а второй пытается нашарить джинсы, которые – он точно помнил – должны находиться где-то в ближайших окрестностях.
- Еду, - всё ещё хрипло, но уже не сонно констатировал Джон, - что у вас стряслось?
- Увидишь. Жду.
И Лестрейд, не вдаваясь в дальнейшие разъяснения, положил трубку.
Доктор с силой провёл ладонями по лицу, стирая сонную одурь, а потом энергично поднялся и принялся одеваться. Бросив мельком взгляд на будильник – была половина восьмого, – он невольно усмехнулся: «Бежать из дома ни свет, ни заря, и не на работу. Привет из прошлого».
По старой армейской привычке – сродни функции, намертво вшитой в программу «Моторика», – на то, чтобы привести себя в порядок, хватило пятнадцати минут. Проглотив чашку кофе и уже накинув куртку, он снова вернулся в комнату. Мэри спала, замотавшись в одеяло на манер гусеницы шелкопряда. Джон подошёл и легко поцеловал её в щёку, на которой алел след от складок подушки – и на него пахнуло слабым запахом лаванды и кондиционера для белья.
«Буду поздно» – сказал он самому себе, тихо покинул спальню и через минуту уже был на улице.
Путь в кэбе по ещё полусонным улицам занял куда меньше времени, чем ставшее привычным перемещение в подземке. И на всём протяжении этого пути Джон Уотсон глядел только на аккуратно выстриженный затылок кэбби, и думал о деле. Не о пустом сиденье рядом, не о таком забыто-привычном ракурсе на город за стеклом – только о деле.
И понимал, что уже считает его «своим»…
На Баглис-лэйн царила суета, которой, по идее, там не должно было быть – ведь убийство произошло несколько дней назад. Синие отблески мигалок, жёлтые росчерки лент с красноречивой надписью «не пересекать», констебли и детективы Сколанд-Ярда – словом, все ингредиенты кипящего варева под названием «место преступления».
Джон расплатился и вышел из такси. Ненадолго замешкавшись, он одёрнул куртку и чеканным шагом отправился к дому Адэров.
Но тут путь ему преградила лента. И Салли Донован.
- Привет, док. Какими судьбами?
- По делу.
- Да ну? - кажется, Салли искренне удивилась. - Слушайте, док, вы всегда казались адекватным человеком. Ну, насколько это было возможным рядом с таким-то фриком. Зачем вам это? Вы забыли, чем всё закончилось?
- Благодарю за беспокойство, сержант Донован. Но я в нём не нуждаюсь.
Джон смотрел Салли в глаза. Открыто, спокойно, холодно.
Непреклонно.
Она раздражённо тряхнула кудрями:
- Я и не знала, что этот псих так заразен. Да он вас просто отравил! Вас всех!
- Салли, заткнись, - из-за плеча сержанта осунувшейся тенью возник Лестрейд.
Она вздрогнула и взглянула на инспектора со странной смесью отчаяния и злости во взгляде.
- Идём, Джон, - Лестрейд приподнял ленту, открывая перед Уотсоном путь. - Спасибо, что приехал.
- Без проблем.
Джон шагнул вперёд, и уже хотел было последовать за инспектором, как вдруг снова ощутил на себе этот отчаянный взгляд. Он обернулся, и ему на миг показалось, что Салли хочет, чтобы он наорал на неё. Выругался, высказал всё то, что за эти неполных два года накипело, наросло, а потом осело тяжёлым илом в душе. Она хотела этого. Потому что ей тяжело, чертовски тяжело самой тащить своё самолюбие, обиду и неудовлетворённые амбиции.
«Извини, Салли, но я не собираюсь делать твою жизнь легче».
Видимо, это решение отразилось во взгляде Уотсона, и Донован, не выдержав, отвернулась.
Джон поспешил на крыльцо, где его поджидал Лестрейд. Переодеваясь в костюмы защиты, он задал вопрос, мучивший его с самого пробуждения:
- Так что случилось?
- Ограбление, нападение на полицейского при исполнении, попытка убийства, - без запинки перечислил инспектор.
- Ого, - хмыкнул Джон, следуя за Лестрейдом в кабинет, по-видимому, в тот самый, где двумя днями ранее обнаружили обоих Адэров.
Из рассказа инспектора следовало, что со времени субботнего происшествия в доме обязательно присутствовал кто-то из представителей правопорядка. Сначала всё воскресенье и часть понедельника в особняке орудовала банда экспертов под предводительством Андерсона, а потом, когда полиция и детективы покинули опустевший дом, его периодически проведывали констебли. И вот, в ночь с понедельника на вторник состоялось проникновение на ограждённую территорию.
Один из констеблей патрулировал Баглис-лэйн, когда заметил в окнах особняка Адэров блики, подозрительно напоминавшие отблески фонаря. Заметив, что свет мелькает и никуда пропадать не собирается, он сообщил о происшествии в участок и отправился на разведку.
В тот день констебль удостоверился, что родился в рубашке. Не успев толком пройти в дом, он уже в коридоре столкнулся с грабителем, который метнулся от него в кабинет. Полицейский бросился за ним и тут же получил пару выстрелов в живот. Как итог: констебль приходит в себя в больнице, грабитель сбежал в окно, а зачем он приходил, так и не понятно – все помещения в особняке просто перевёрнуты вверх дном.
Кабинет напоминал поле боя. К двум пятнам крови сегодня ночью добавилась ещё россыпь капель из начинённого металлом живота полисмена. Диван сдвинут, окно распахнуто, книги с полок выброшены на пол, стол припорошен бумагами, точно крупными хлопьями пепла.
Джон присел, рассматривая гильзы на ковре, расположение каждой из которых было помечено жёлтым маркером с цифрой.
- Что скажешь? - спросил его Лестрейд.
Уотсон оглядел цилиндры, тускло поблёскивающие на полу:
- Патроны калибра 9х19. Биметаллическая оболочка. Скорее всего, стальная пуля со свинцовым сердечником. Стандартный боеприпас для пистолетов и пистолетов-пулемётов. Судя по количеству гильз, - Джон удостоверился, – три штуки – стреляли из пистолета.
- Вы у нас теперь баллистиком подрабатывать будете? - донёсся от дверей голос, в котором слышалось плохо скрытое раздражение.
- И тебе доброе утро, Андерсон, - вздохнул Лестрейд.
Едва кивнув головой в знак того, что заметил приветствие, эксперт поинтересовался:
- Откуда такая осведомлённость, доктор Уотсон?
Инспектор невольно закатил глаза. Доктор же улыбнулся и поднялся, отряхивая колени:
- Так уж сложилось. Я, конечно, чаще имел дело с другими калибрами, а то и вовсе с осколками. Но и пистолетные пули, бывало, вытаскивал.
- Эм… да, - замешкавшись, наконец, произнёс Андерсон и отвернулся. - Не вздумайте что-либо трогать или оставлять следы – команда ещё работает!
Уотсон пожал плечами, не вполне понимая, что же ему дальше делать. Но тут Грег сунул ему в руки папку и кратко оповестил:
- Отчёт криминалистов и судмедэкспертов.
- Я могу взять с собой копию?
- Нет, Джон, это исключено, - Лестрейд покачал головой.
- Ладно, - спокойно заметил Уотсон, - тогда я сейчас посмотрю.
- Для того и привёз.
- Спасибо, - благодарность предусмотрительному инспектору Джон пробормотал, уже направляясь к окну, где и погрузился с головой в изучение документов.
Отчёт судмедэксперта гласил:
«Мужчина, 32 года, 30 марта 2013 г.
Огнестрельное пулевое слепое ранение головы с повреждением головного мозга. Входная рана в затылочной области, раневой канал проходит в направлении сзади наперёд, затем меняет свое направление после рикошета от внутренней поверхности свода черепа, и идёт несколько сверху вниз. Обширное разрушение вещества мозга с кровоизлияниями по ходу раневого канала, в конце которого обнаружена пуля».
Джон около получаса старался вникнуть в казённый язык отчётов, а потом нахмурился и позвал инспектора:
- Грег, тут сказано, что тело Рональда Адэра передвигали после его смерти.
- Да. Судя по всему, Илси проверяла, жив муж или нет.
Лестрейд подошёл к Джону, сосредоточенно перебирающему листы в папке.
- Также тут написано, что на подоконнике и оконном переплёте обнаружены следы крови и отпечатки пальцев миссис Адэр. То есть получается, она сначала выстрелила, потом проверила, хватило ли этого Рональду, чтобы благополучно добраться на тот свет, а потом зачем-то бросилась к окну и измазала половину рамы кровью? Бессмыслица какая-то.
- Может, окно было открыто, и она закрыла его, чтобы соседи не слышали выстрелов?
- Закрыла уже после того, как убила мужа? - с сомнением уточнил Джон. - Сильно сомневаюсь.
- Ну хорошо, допустим, окно было открыто. Что нам это даёт?
- А то, что выстрел в Рональда Адэра мог быть произведён не из этой комнаты и не из того пистолета, который держала в руках его жена.
Джон закрыл папку и вернул её Лестрейду:
- Грег, сдаётся мне, что это убийство совсем не внутрисемейное.
Уотсон расфокусированным взглядом посмотрел поверх плеча инспектора и задумчиво пробормотал:
- Что у нас есть? Открытое окно, два или больше выстрелов, один труп и один полутруп. А теперь ещё ограбление. И ещё один полутруп, на этот раз полицейского. Это центр Лондона, престижный район, сюда какой-нибудь мелкий вор с окраины не сунется. Значит, вооружённый грабитель приходил специально и за чем-то весьма ценным. Но не нашёл, раз не успел уйти раньше, чем в доме появился констебль.
Лестрейд прищурился:
- И человечки.
- Что?
- Человечки, Джон. Пляшущие.
- Ах да…
Уотсон вновь взглянул на папку в руках инспектора, а потом на бумаги, лежащие на столе. На фотографиях в отчёте и на бумагах со стола кое-где явственно просматривались рисунки – странные, нелепо-угловатые силуэты, будто выведенные детской рукой. Красные, чёрные, синие. Нарисованные ручкой или маркером. Их было действительно довольно много.
- Чертовщина какая-то, - он потёр лоб. - И как из этого сложить единую картину?
- Не знаю, Джон.
И они оба замолчали, вспомнив того, кто от подобного набора бессвязных фактов немедленно впал бы в деятельную суету, а не в мрачное уныние.
- Там наверху, в спальнях, тоже бедлам. Пошли, глянешь, - предложил наконец Лестрейд.
Весь небольшой дом Адэров, построенный в викторианском стиле, выглядел очень по-английски – респектабельно и уютно. Можно было предположить, что комнаты на втором этаже ещё несколько дней назад выглядели столько же благообразно. Сейчас же от этого не осталось и следа: взгляду Уотсона предстали сорванные со стен картины, вспоротые матрацы, из которых чёрными жвалами торчали пружины, выпотрошенные тумбочки и пустые полки.
- Масштабная работа.
- Более чем, - согласился Лестрейд, и только хотел что-то добавить, как его окликнул кто-то из констеблей и он заторопился вниз. – Оглядывайся тут, но ничего не трогай.
- Конечно.
Джон осторожно, стараясь не сдвинуть ни предметы, ни метки, уже расставленные экспертами, начал оглядывать спальню, принадлежащую самим хозяевам. Спокойный оттенок обоев, пара гравюр с пасторальными мотивами, резной и весьма дорогой, наверное, туалетный столик с опустошёнными ящиками. А на ковре тускло блестит жемчуг из разорванного ожерелья.
«Что же он искал?»
Судя по всему, предмет, который интересовал грабителя, был достаточно невелик, и его можно было спрятать где угодно, даже за картиной.
«Документы, флешка, телефон?»
Что-то, ради чего стоит убить. И не однажды.
Джон внимательно осмотрелся. Не так, как оглядываешься, переходя дорогу, не так, как озираешься в незнакомом месте – усилием воли он постарался перестроить зрение, заставить себя сконцентрироваться на том, на что при иных обстоятельствах никогда бы не обратил внимания. Буквально взглянуть другими глазами.
«Можно хотя бы попытаться».
Третий глаз не открылся, озарения не случилось – перед Уотсоном был всё тот же безмолвный хаос.
Джон горько усмехнулся: «Вот и всё, что ты можешь, док».
Он разом осунулся и нехотя, для проформы, подошёл к изголовью кровати, чтобы подробнее рассмотреть следы на стене, где висели гравюры. Ничего интересного – лишь пара прямоугольников, чуть светлее основного фона стен. Джон снова усмехнулся, и уже собрался было отправиться искать Лестрейда, когда поймал себя на мысли, что что-то не так.
«Что? - он сосредоточился. - Что не так?»
Стена, светильник, подушки на полу, халат, матрас, кровать.
«Кровать?»
Джон, унимая внезапную дрожь, вернулся обратно и осторожно повторил свои действия – опёрся рукой на высокое изголовье, чтобы удобнее было рассмотреть следы от картин, а потом соскользнул ладонью по гладкому полированному дереву дорогой, идеально изготовленной мебели.
«Не гладкому».
Внизу изголовья, там, где обычно лежит подушка, ближе к боковой части, из поверхности геометрического узора, выложенного разными породами дерева, выступал угол плашки. Буквально на пару миллиметров. Видно его не было – Джон ощутил это пальцами.
Руки внезапно вспотели. Уотсон вытащил из кармана перочинный нож и попытался поддеть планку. Это удалось не сразу, но когда деревяшка с сухим стуком вышла из паза, Джон увидел щель и тут же запустил туда руку.
- Джон, я там… Что ты делаешь? - Лестрейд застыл в дверях спальни.
В комнате рядом с кроватью стоял в высшей степени изумлённый доктор Уотсон. В одной руке у него был нож, а в другой – что-то плоское и чёрное.
- Грег, кажется, я что-то нашёл.
- Что это?
- Думаю, то, что могло интересовать грабителя, - и Джон протянул инспектору простой дешёвый планшет с треснутым экраном.
***
На экране призывно мерцал курсор. Пустое окно ввода оставалось безупречно белым – сколько раз он открывал его и не мог написать ни слова?
Много.
Но сегодня что-то изменилось.
Пальцы легли на клавиатуру, и по комнате разнеслась сухая дробь:
«Со мной ничего не происходит.
Мои пациенты. Моя работа. Мой дом.
Ничего не происходило со мной. До недавнего времени.
О, Боже, помоги мне не ошибиться».
0303
- Джон?
- М-м?
Доктор очнулся от раздумий и посмотрел на подошедшую Мэри. Она выглядела заспанно и немного несчастно. Нудно моросящий вторую неделю дождь не преминул сделать своё чёрное дело – она подхватила простуду. И этот выходной Уотсон провёл, можно сказать, не отлучаясь от больницы.
Мэри тяжело переносила высокую температуру, поэтому добрую часть дня спала, просыпаясь лишь для того, чтобы выпить принесённые Джоном лекарства и пробормотать благодарность, когда он заботливо поправлял ей одеяло.
Сейчас она стояла перед ним, закутанная в плед, растрёпанная, тёплая и с припухшими покрасневшими веками. Уотсон улыбнулся и взял её ладонь в свои руки.
- Джон, я не хочу, чтобы ты свалился вслед за мной. Может, поспишь сегодня здесь? - она слабо кивнула головой в сторону дивана.
- Да, конечно. Без проблем.
Он поднялся и легко поцеловал её в горячий влажный лоб:
- Спокойной ночи, Мэри.
- Спокойной, - она слепо, точно щенок, ткнулась носом ему в шею, а потом, плотнее запахнувшись в плед, ушла в спальню.
Джон опустился в кресло и побарабанил пальцами по подлокотнику.
Стрелки часов отгрызли от часа ещё одну минуту. Телевизор, с убавленным до минимума звуком, освещал гостиную переменчивым цветным светом. А на экране Филипп Шофилд отправлял в стеклянный куб очередную добровольную жертву (5).
Вторник неумолимо становился средой.
Джон глубоко вздохнул и взял в руки планшет. За неделю, прошедшую с момента находки, устройству поменяли экран, после чего эксперты Скотланд-Ярда практически разложили его на атомы. Его просвечивали рентгеном, проверяли на наличие вирусов, бомб, скрытых программ, нелицензионного софта и так далее. Ничего. Стерильная пустота.
Всё, что обнаружили в планшете, это стандартный набор приложений, браузер с домашней страницей на bbc.co.uk, несколько альбомов Эми Уайнхаус и Флоренс с Машинами, купленных на официальном сайте, да пару игр. Совершенно ничего необычного или криминального.
На корпусе устройства были найдены отпечатки только Илси Адэр, что свидетельствовало о том, что сэр Рональд вряд ли знал о его существовании. И это лишний раз доказывало – по крайней мере, Уотсон был в этом уверен, и эта его уверенность передалась Лестрейду, – что миссис Адэр, имевшая на руках какую-то ценность, не убивала никого, кроме себя самой. Видимо, она действительно очень любила мужа. Это помимо того, что она очень боялась чего-то, что с ней могло произойти после его смерти.
Илси до сих пор находилась в отделение интенсивной терапии больницы Святого Томаса и её состояние по-прежнему было нестабильным. По информации, которую исправно поставлял инспектор, ей грозила полная слепота – пуля перебила зрительные нервы.
Джон думал. Уже неделю, с тех пор как по счастливой случайности обнаружился планшет, он думал, что же дальше делать. В чём подвох? Где кроется ответ на загадку, которая даже не сформулирована? Как найти неизвестный ответ на неизвестный вопрос?
Он был раздражён. Джон, честно признаться, не ожидал от себя, что эта головоломка так его разозлит. Он всё-таки выпросил у Лестрейда копии фотографий, на которых были запечатлены рисунки Илси. Кроме того, после долгих уговоров и четырёх пинт эля в «Короле и Королеве» (6), выпитых за здоровье доброго доктора, оплаченные из кармана этого же доктора, Джон всё-таки получил на руки и проклятый гаджет.
Второй вечер он крутил его в руках и так, и эдак, пытаясь понять, зачем супруге богатого финансиста потребовалась дешёвая китайская игрушка, если она могла купить с полдюжины третьих айпэдов? И зачем, чёрт побери, потребовалось прятать её столь замысловатым образом!
Уотсон не понимал и злился.
Снова вздохнув, на этот раз ещё более тяжко, он включил планшет и вернулся к игре. Стыдно признаться, но он вдруг увлёкся примитивной игрушкой, установленной на планшете. В ней нужно было стрелять странными разноцветными птицами по зелёным – боже, почему зелёным? – свиньям. Игра, несмотря на свою незамысловатость, затягивала и, как ни странно, помогала думать.
Вот и сейчас, отправляя смешно пищащих пернатых в полёт к укрытию противника, он продолжал перебирать в уме факты.
Шло время. Наступила среда. Через шесть часов с небольшим ему нужно будет встать по будильнику и привычной дорогой отправиться на работу. Но Джон всё не выпускал из рук планшета. В игре случилась какая-то заминка – счёт очков замер на одной цифре. Он даже перезагрузил игру, чтобы продолжить без помех, но не тут-то было. Сколько бы он не вышибал этих странных свиней и не переходил на новый уровень, счётчик не менялся.
- Да что ж такое! - с досадой воскликнул он, когда после второй перезагрузки и трёх пройденных уровней в правом верхнем углу экрана по-прежнему издевательски светилась цифра 133420.
- Вам нужно повторить последовательность из восьми квадратов, которые высветятся на полу (7), - Джон вдруг отчётливо услышал голос ведущего шоу, инструктирующего участника перед тем, как тот зайдёт в Куб. - Считайте, что вам нужно запомнить, а потом показать всем в этой студии, код. Запомните его – и приз ваш!
«Код».
Джон нервно облизнул губы и уставился в экран планшета: 133420.
- Вам всё понятно? - уточняет ведущий.
- Да. Мне нужен код, - бодро отвечает какой-то водопроводчик из Ливерпуля.
«Код?»
- О нет, только не это! - простонал Джон и в изнеможении откинулся в кресле. - Только не чёртов код!
С тех самых памятных времён двухлетней давности доктор Уотсон испытывал крайнюю нелюбовь к различного рода шифрам. А также с нескрываемым отвращением относился к бассейнам и четырёхэтажным больницам с именем апостола на фризе.
«Отбрось невозможное. И то, что останется, даже самое невероятное, будет правдой».
И сейчас доктор Уотсон сидит – злой, растерянный, но до странности счастливый – и понимает, что нашёл ответ к по-прежнему неизвестной загадке.
Вероятно, что со стороны, он выглядит как идиот, но ничего не может с собой поделать – Джон оседает в кресле, прячет лицо в ладонях и смеётся.
- Вы выиграли – сто тысяч футов ваши! Вы выиграли! - торжествует ведущий.
А Джон всё ещё смеётся. Глухо, долго, нервно. И не может остановиться.
0404
- Когда?
- Завтра в шесть.
- Проклятье!
Джон поймал на себе удивлённый взгляд медсестёр, и понял, что последняя его реплика была чересчур эмоциональной и слишком нетипичной для всегда уравновешенного доктора Уотсона.
- Прошу прощения, - сказал он, обращаясь к присутствующим, и стремительно покинул комнату отдыха персонала.
На часах в коридоре светились бодрые 12:38. Было время ланча, и Джон ещё пять минут назад сидел в удобном кресле и мирно читал свежий номер «Ланцета» (8), когда ему позвонил взволнованный Лестрейд и сообщил, что Илси Адэр завтра переводят из отделения интенсивной терапии в отделение реабилитации. И это было плохо. Очень плохо.
- Грег, нужно встретиться. Я сегодня заканчиваю в семь.
- Понял. Без четверти восемь в «Старой звезде» (9).
- Договорились.
До конца рабочего дня Джон был взволнован и потому крайне сосредоточен. Допустив одну вспышку на перерыве, он не позволил себе ни на йоту расслабиться до тех пор, пока не попрощался с администратором в регистратуре и не шагнул за порог госпиталя.
Выйдя на станции Сент-Джеймс Парк, Уотсон быстрым шагом дошёл до паба, где его уже дожидался Лестрейд. Они обменялись крепким рукопожатием, и Джон попросил:
- Рассказывай.
- Что рассказывать? Илси пришла в себя, и лечащий врач посчитал её состояние достаточно стабильным, чтобы перевести из реанимации в стационар.
- Ты говорил им?
- А, - безнадёжно махнул рукой Лестрейд, - говорил. Толку-то?
- Но ты же ведёшь расследование, неужели они не прислушиваются к твоим словам!
- Джон, - во взгляде инспектора читалась неизбывная усталость, замешанная на скрытой горечи, - я пытался. Но они не верят. Не доверяют мне, Джон.
Вязко-серое молчание повисло между ними.
- Знаешь, - продолжил Лестрейд спустя некоторое время, - я в кои-то веки понял, как он мог порой себя чувствовать. Когда ты видишь ситуацию – ну хоть немного, – когда ты понимаешь, что что-то не то, что нужно предпринимать какие-то действия. А никто больше этого не видит. И, самое главное, не желает видеть. И ты кажешься полным придурком в их глазах.
- Грег, но мы не можем остаться в стороне. Не сейчас.
Горячая убеждённость в голосе собеседника, выдернула Лестрейда из омута самокопания. Он вдруг пристально посмотрел на Джона и попытался понять, что же изменилось в этом человеке всего за две недели, как они по уши закопались в это дело.
Это больше не был скромный уравновешенный доктор Уотсон, который вот уже год прилежно трудился в госпитале Лондон Бридж. Это был не тот потерянный и угрюмый человек, который всё лето 2011 года напоминал лишь тень себя прежнего.
Этот человек был решителен, собран и зол. Он выглядел поразительно живым. И Грег чувствовал, что сейчас он, доктор Джон Уотсон, находится в своей истинной ипостаси. Таким, каким ему и предназначено быть.
«Верный в трудных обстоятельствах» (10).
Джон между тем вежливой улыбкой поблагодарил официантку за принесённый эль и снова посерьёзнел:
- Грег, давай на секунду остановимся и посмотрим, что у нас есть.
- Хорошо. Кстати, не успел тебе сказать – баллистики подтвердили, что пуля в голове Рональда Адэра была выпущена не из его Глока.
- Ага. Тогда на данный момент у нас получается следующее. Рональд и Илси Адэр живут себе спокойно, никого не трогают, когда однажды на женщину выходит «кто-то». Он встречается с ней в «Хэрродсе», судя по датам на фото, не единожды. После чего у четы Адэров начинаются неприятности, в итоге вылившиеся в две лужи крови на ковре. После убийства «кто-то» обыскивает дом в поисках некой очень ценной вещи, которой, предположительно, может оказаться найденный нами планшет.
- Тобой найденный.
- Неважно, - отмахнулся Джон и сосредоточенно продолжил. - В планшете есть код. И грабитель – а, возможно, он же и убийца Рональда Адэра – желает заполучить его. Тот, кто охотится за кодом, знает, что он известен только Илси. А теперь вопрос – что предпримет этот «кто-то» теперь, когда Илси способна говорить?
Лестрейд взъерошил волосы:
- Попытается узнать у неё этот код?
Джон лишь утвердительно кивнул. Они замолчали и, допив эль, заказали ещё по пинте.
- Думаешь, «он» рискнёт сунуться в больницу?
- Да. Потому что этот код для него очень важен. А как только полиция со своими допросами доберётся до миссис Адэр…
- А это случится, как только позволит её лечащий врач. Не забывай, с неё же арест ещё не снят, - инспектор задумчиво побарабанил пальцами по столешнице.
- Именно. Итак, при первой же возможности она может рассказать про код полиции. И всё. Преступник теряет то, что ему нужно.
За окнами паба негромко гудел Бродвей. Сновали пешеходы, автомобили и даже проехала пара особенно водостойких велосипедистов – синоптики по-прежнему грозили дождями.
- Мне не дадут людей, - вернулся к теме Лестрейд. - Мне вообще пока запретили лезть в Сент-Томас. Дело идёт своим чередом, и я смогу официально туда попасть не раньше, чем мне выдадут постановление на проведение допроса.
- Она может не дожить до этого знаменательного события.
Инспектор зло зыркнул на собеседника:
- Ты знаешь, что полиция не особо жалует предупредительные меры.
- А зря. Превентивная терапия способна творить чудеса.
- Ну хоть ты-то не начинай, а! - взвился Лестрейд.
- Прости, - Джон примирительно похлопал инспектора по руке.
В воздухе снова сгустилась пауза.
- Грег, я вот что думаю – нам нужно там быть, когда завтра Илси переведут из реанимации.
- И как ты себе это представляешь?
- Не знаю. Но мы должны там быть. Мы должны проследить за ней до тех пор, пока она не даст показания.
Инспектор в задумчивости покрутил головой и расслабил воротник рубашки.
- Ты предлагаешь незаконное проникновение на территорию одного из крупнейших лечебных учреждений Лондона?
Джон улыбнулся – широко, открыто и как-то совсем по-детски:
- Ну почему же незаконное? Ты полицейский, я доктор. По-моему, мы там будем вполне уместно смотреться.
- Джон… - полувопросительно-полуугрожающе начал Лестрейд. - Ты на что меня подбиваешь?
- Ни на что. Я просто спрашиваю: ты со мной?
- Бо-оже, - невольно простонал инспектор и закрыл лицо руками. - Мне кажется, Салли была права – он заразил нас всех!
- Не знаю, как насчёт всех, но двоих точно, - Джон, по-прежнему улыбаясь, протянул к нему руку через стол. – Ты же подсуетишься с документами, чтобы нас пропустили на ресепшене, да?
- Да, будь ты проклят! - Грег всё ещё не глядя пожал протянутую ладонь. - Да, хотя это и будет стоить мне головы.
0505
- Джон, что происходит?
Мэри стояла на пороге спальни в припорошенном мукой переднике и неосознанно крутила в руках формочку для кексов.
Уотсон замер, а потом продолжил свои сосредоточенные сборы.
- Джон, - вновь окликнула его Мэри, - я к тебе обращаюсь. Всё в порядке?
- В полном.
Уотсон мысленно провёл ревизию снаряжения. Пистолет, запасная обойма и перочинный нож уже заняли свои места в куртке. Аккумулятор телефона заряжен. Носовой платок, шприц с морфином (11) – он сам толком не понимал, зачем берёт его с собой, но в дело включилось шестое чувство, – а также документы, удостоверение врача и старые армейские корочки, – всё разложено по карманам.
«Готовность номер один», - усмехнулся он своим мыслям.
- Джон, - Мэри, бесшумно подошедшая к нему, осторожно коснулась плеча, вынуждая обернуться. – Пожалуйста, скажи мне, что происходит.
Уотсон вздохнул и посмотрел на женщину, с которой прожил целый год. На хорошую, милую, ненавязчивую Мэри, которая без особых проблем вписалась в его картину мира и сумела скрасить одиночество. Не полностью и даже не наполовину, но всё же. Он был ей благодарен, и поэтому было бы полнейшим свинством оставлять её в неведении.
Но и посвящать её в свои планы было полнейшей же глупостью.
Джон коснулся её щеки и, притянув к себе, поцеловал в висок. От Мэри пахло уютом, выпечкой и умиротворением. А ещё засасывающей пучиной обыденности. Такой удобной и такой ненасытной.
- Джон?
- Мне нужно сделать одно дело. Очень важное дело.
Мэри неуверенно подняла руки и обняла его:
- Это опасно?
- Это нужно. Возможно, от этого зависит жизнь человека.
Она лишь крепче сжала руки на его плечах. Джон зарылся носом в её ухоженные волосы, едва уловимо пахнущие лавандой и кардамоном, а потом решительно высвободился из кольца рук.
- Я должен.
- Ты врач. Ты каждый день спасаешь чьи-то жизни. Неужели тебе мало?
Джон нахмурился и довольно резко – резче, чем намеревался – ответил:
- Не бывает мало жизней. Никогда.
- Прости, - она отступила. - Прости, ты прав, конечно же.
Он вздохнул и смягчил тон:
- Не жди меня сегодня.
После чего наглухо застегнул куртку и направился к двери.
- Будь осторожен. Пожалуйста, - Мэри сцепила в замок похолодевшие пальцы.
Джон лишь усмехнулся и, поведя плечами, шагнул за порог.
В 17:40 Уотсон вышел на станции Вестминстер, где встретился с Лестрейдом. Инспектор был хмур, сосредоточен и облачён не в привычный глазу плащ, а в неброскую серую куртку.
Не говоря друг другу ни слова, они за десять минут пересекли мост и вышли к главному входу больницы со стороны Бельведер-роуд (12).
- Северное крыло, 12 этаж, палата 126a. Часы посещений – с 14 до 20.
- Ну, нас это мало касается.
Грегори неопределённо хмыкнул.
Массивное тринадцатиэтажное здание, которое ещё в 1975 году не приглянулось парламентариям, при приближении к нему, всё больше и больше давило своей массой. Белая плиточная облицовка корпуса под серым небом у серой, рыхлой от дождя Темзы, тоже казалась серой.
На стойке регистрации они ненадолго задержались. Пока администратор просматривал предъявленную Лестрейдом бумагу, якобы позволяющую осведомиться о состоянии обвиняемой миссис Илси Адэр, Джон усиленно изображал скучающее бездействие и надеялся, что никто не обращает внимания на судорожно сжимающиеся кулаки детектива-инспектора.
В итоге их пустили внутрь. Джон чувствовал, как азарт и предвкушение взъерошивают волосы на его затылке. Для него было непривычным входить в больницу не как врач, а как… Даже сравнение подобрать трудно. «Идиот, лезущий не в своё дело», - услужливо подсказал внутренний голос.
Они поднялись на лифте на нужный этаж и неспешно двинулись по коридору, стараясь ненавязчиво, но внимательно оглядеться по сторонам.
Ширина коридора метра три. По сторонам идут палаты – каждая с белой дверью и окном, забранным жалюзи. Палаты с 120a по 124b в одном коридоре, палаты с 125а по 129b – в другом, перпендикулярном ему. В конце одного коридора – лифт, в конце второго – лестница. Ближе к лестнице расположена стойка, за которой сидит дежурная медсестра. «Нэнси Бинг», - успел прочитать Уотсон, пока Лестрейд охмурял девушку сурово сдвинутыми бровями и вежливой улыбкой.
Они заглянули в простую одноместную палату Илси буквально на пару минут. С совершенно формальным видом они поинтересовались у медсестры, как чувствует себя миссис Адэр и какой ей полагается уход. А пока девушка щебетала, Джон присмотрелся к пациентке.
Та выглядела измождённой – поверх больничного одеяла безвольно лежали исхудавшие руки с голубыми венами, само же тело едва проступало под одеялом. К левой руке тянулась трубка капельницы, а голова, почти вся, за исключением рта и подбородка, была плотно стянута повязками.
- Так вы говорите, никто не побеспокоит миссис Адэр?
- Никто, инспектор. Соседние палаты пусты, да и тяжёлых послеоперационных больных нет. Так что всё спокойно.
- Спасибо за содействие, мисс Бинг. Будем ждать известий от лечащего врача и, если состояние миссис Адэр позволит, мы вскоре навестим её.
Лестрейд ещё раз поблагодарил девушку, и они вместе покинули палату. Остановившись в коридоре, они начали негромко переговариваться, следя за тем, как медсестра возвращается к стойке, а потом не спеша завернули за угол.
Джон ощущал смесь противоречивых чувств. С одной стороны они выглядели сущими мальчишками, прислушивающимися к каждому шороху и выжидающим момент, когда можно будет пробраться в намеченную пустую палату – 126b, прямо напротив места пребывания Илси. С другой стороны, они пытались защитить жертву – теперь он в этом не сомневался – преступления, и ради этого можно было пойти на определённую хитрость.
Наконец медсестра отвлеклась на что-то и склонилась к столу – довольно высокий борт стойки ненадолго перекрыл ей обзорЮ и Лестрейд с Джоном, улучив момент, бросились к палате, открыли дверь и проскользнули в неё.
- Боже, что я делаю? - отдышавшись, тихо пробормотал инспектор.
- Спасаешь жизнь человеку, - ответил Джон и, приникнув к окну, чуть раздвинул планки жалюзи. В коридоре было пусто, медсестра, судя по всему, ничего не заметила.
- Ну всё, - подвёл он итог, - будем ждать.
И они приступили к этому нелёгкому занятию.
С половины седьмого и до одиннадцати вечера Илси Адэр навещала только медсестра.
Нэнси Бинг, судя по всему, была очень ответственным и старательным работником. Она регулярно заглядывала в палату, даже не дожидаясь звонка от пациентки. Ровно раз в час стройный белый силуэт девушки в кокетливо сдвинутой шапочке мелькал за окнами палаты 125а, тщательно прикрытых жалюзи. Джон уже успел выучить её шаг – лёгкий, ровный, с упором на пятку – он слышал стук набоек по линолеуму коридора.
Доктор Уотсон прекрасно представлял, что медсестра делает в палате, а за пять часов напряжённого внимания ему уже казалось, что он и сквозь стену может распознать каждое движение.
Вот медсестра входит в палату и первым делом проверяет капельницу, затем оглядывает повязки – они должны быть сухими и чистыми. Потом она подносит к пересохшим губам изувеченной женщины стакан с трубочкой – не столько напиться, сколько смочить губы. И лишь после этого поправляет подушку под плечами и поправляет сползшее одеяло. Раз в четыре часа милая девочка Нэнси Бинг даёт Илси обезболивающее, потом проводит весь комплекс положенных процедур и снова оставляет женщину наедине с медикаментозным сном и слепотой.
- По ней можно часы сверять, - проворчал Лестрейд и снова нахохлился в кресле.
Его утомила эта стража. Джон порой ловил на себе слегка осуждающий взгляд. Северное крыло больницы Сент-Томас окутала такая тишина, что о каком-либо нарушении её даже и помыслить было сложно. А уж тем более предположить, что какой-то злоумышленник крадётся длинными пустыми коридорами, намереваясь проникнуть в палату 126а.
Признаться, Джон тоже чувствовал себя не в своей тарелке и уже начинал подумывать, не развилась ли у него паранойя – видеть опасность на каждом углу.
«Лучше перестраховаться», - убеждал он себя, пока время медленно, но верно подсыпало им песок под веки.
До полуночи оставалось менее получаса. Медсестра недавно вышла из палаты Илси и, немного посидев за стойкой, решила, наверное, сходить за кофе. По крайней мере, приглушённый стук её каблуков прозвучал в направлении лестницы.
Время тянулось как жвачка, приклеившаяся к подошве ботинок.
И вдруг Джону показалось, что он услышал звук. Он даже сначала не понял, какой именно. Просто тишина больничного коридора, оттеняемая едва слышным гулом люминесцентных ламп, внезапно стала не такой абсолютной.
- Грег, - тихо позвал он.
Инспектор встрепенулся:
- А?
- Мне кажется…
Шорох. Он явно слышал шорох. Может, Нэнси уже вернулась и теперь шелестит страницами какого-нибудь модного журнала? Нет. Он определённо не слышал стука её возвращающихся шагов.
Шорох. За поворотом. Близко. В коридоре, который идёт перпендикулярно тому, в который выходят двери палат 126a и 126b.
Джон почувствовал, как рядом с ним уже очутился инспектор, также пристально вглядываясь в коридор сквозь узкую щель в жалюзи.
- Я пойду.
- Подожди.
Джон быстро нырнул рукой в карман, а потом втиснул что-то в ладонь Лестрейду:
- На.
Шорох.
- Что это? - удивлённо спросил тот, глядя на странную ампулу.
- Одноразовый шприц. С морфином. Иди в палату к Илси и жди за дверью. Как только войдёт кто-то, кроме медсестры, вколи ему. Может, киллер один, а, может, и нет. Но лишняя стрельба нам ни к чему.
Лестрейд выглядел слегка обескураженным.
- Но откуда?
- Из старых армейских запасов, - поморщился Уотсон. - Грег, нам нужно разделиться!
Шорох.
Джон снял пистолет с предохранителя.
- У меня тоже есть оружие, - ревниво прошипел инспектор.
- Лучше я.
- Но…
Но Джон уже выскользнул в коридор.
Взгляд вправо – за стойкой пусто, медсестра ещё не вернулась. Хорошо. Взгляд влево – через две двери поворот. За углом мигает одна из ламп, поэтому свет болезненно дрожит.
Шорох.
«Туда».
Джон до крайности обострившимся слухом уловил движение за своей спиной – это Лестрейд быстро и, слава Богу, тихо метнулся от одной двери к другой, и тут же скрылся за ней.
«Илси под защитой».
Шорох.
«Что ж ты медлишь?»
Уотсон предпринял бросок к углу. Тишина. Больше ни звука – лишь гул ламп да мерцание света. Джон нервно облизнул губы, выдохнул и, целясь, вынырнул из-за угла.
Пусто.
Коридор, зелёный линолеум, светлые стены, закрытые двери. И назойливо мигающая лампа.
«Куда ты делся?»
Джон упругим мягким шагом двинулся вдоль стены, не снимая пальца со спускового крючка. Насколько он помнил, через три палаты будет небольшое ответвление вправо, ведущее в техническое помещение.
Шаг. Второй. Тишина давит на плечи. Шаг.
Вот и поворот.
Замерев на секунду, Уотсон опять прицелился за угол. Пусто.
«Да где же ты!»
Шорох.
За спиной.
«Идиот…»
Джон обернулся. Стремительно, одним слитным движением, ориентируясь на звук.
Цель у него за спиной. На расстоянии шага.
И дульный срез упирается в шею. Прямо в кадык. Как раз над кромкой синего шарфа.
ПримечанияПримечания
1. Клиника Лондон Бридж Хоспитал – крупная многопрофильная клиника из объединения «HCA International», в которой представлены все направления медицины. Находится в самом центре Лондона, рядом с Тауэр.
2. Зарплата врача общей практики в Великобритании составляет 109,000 £ (без учета налога). Размер военной пенсии Уотсона может составлять что-то около 1,100 £ в месяц (подсчёты очень приблизительные – я пыталась рассчитать сумму на основании разных источников). Соответственно, работая по специальности, Уотсон на порядок увеличит свой доход и сможет жить вполне неплохо.
3. Судя по описанию, очень уютный особняк с 4-мя спальнями и небольшим садом стоимостью каких-то 1,250,000 £.
4. «Harrods» — самый известный универмаг Лондона. Он считается одним из самых больших и фешенебельных универмагов мира. Здание находится на Бромптон-Роуд в Кенсингтон и Челси на западе Лондона.
5. Речь идёт о популярном в Великобритании шоу The Cube, выходящем на канале itv 1.
6. Паб «The King and Queen» в Вестминстере, Лондон.
7. Испытание Memorise (Запоминание) в шоу «The Cube».
8. The Lancet – известный еженедельный английский медицинский журнал.
9. The Old Star – паб в Вестминстере, недалеко от Нью Скотленд-Ярда.
10. In arduis fidelis («Верный в трудных обстоятельствах») — девиз Медицинской службы королевских сухопутных войск Великобритании.
11. Морфин (Morphine) – лекарственное средство, оказывающее анальгезирующее (опиоидное) действие. Гидрохлорид морфина используется для инъекций. Уотсон взял с собой шприц-тюбик (1 мл.) из стандартного набора медицинской помощи НАТО.
12. Расположение и окрестности больницы Св. Фомы (St. Thomas' Hospital) можно посмотреть тут. Схема территории – здесь.